Джеймс Баллард: Суперканны

Делажи смотрели, как я вытаскиваю Джейн из машины. Вид у них был разочарованный, но покорный — ну, сглупил человек в дружеской компании, увлекся инвестор драматическим действом на сцене и кинулся спасать ведущую актрису. Симона уже открыла заднюю дверь и принялась выметать с сиденья блестки, осыпавшиеся с платья Джейн.

Мы подошли к «пежо», и Джейн обхватила меня руками — ни дать ни взять ребенок, пробудившийся от кошмарного сна. Она потрогала ссадины у себя на щеке и попыталась стереть помаду с губ.

Под слоем косметики ее лицо было безжизненным, и я чувствовал, что она так еще до конца и не осознает, что с ней произошло.

— Пол, ты пришел… — Ее пальцы вцепились в мои плечи. — Что-то тут разладилось. Я почувствовала, что это больше не игра…

Я прижал ее к себе — впервые так крепко со дня нашего приезда в «Эдем-Олимпию».

— Джейн, дорогая моя, игрой тут и не пахло…

Когда я остановился за «рейндж-ровером» Гальдера, она спала. Он стоял у дверцы и смотрел, как я откидываю волосы с ее лица. Она очнулась и с каким-то ошарашенным удивлением заглянула в мои глаза, словно я был ее однокашником, старым приятелем по медицинской школе, которого она случайно встретила в жизненном тупике.

Гальдер провожал взглядом едущие мимо машины, пожилых водителей и широкоплечих трансвеститов. Делажи отбыли в своем «мерседесе», смирившись с тем, что вечер испорчен. Наконец простодушный взгляд Гальдера остановился на мне, и по его выражению я понял, что он меня осуждает за все случившееся с Джейн.

— Она в порядке, мистер Синклер. Вы можете отвезти ее домой, в Лондон. — Он взглянул на ключи от «пежо», которые я сунул ему в руку. — Вы хотите, чтобы я вел машину?

— Да. Но только не в «Эдем-Олимпию».

— Это правильно. Там вам грозит опасность.

— Я знаю. Мне понадобилось немало времени, чтобы понять это. Фрэнк, я хочу, чтобы вы поехали в Марсель и отвели Джейн к британскому консулу.

— В Марсель? Это целая ночь езды.

— Вот и прекрасно. Не будете мне мешать. Джейн через несколько часов проснется. Купите ей где-нибудь чашечку кофе. Расскажите ей все, что нам известно, о смерти Франсес Баринг, о библиотеке, о том, почему Гринвуд пристрелил всех этих людей, об Уайльдере Пенроузе и его лечебных классах. Найдите британского консула, и пусть Джейн заявит, что потеряла все свои деньги и паспорт. Он ей выдаст что-то вроде laissez-passer [36] Разрешения на выезд (фр.) . Проследите, чтобы она непременно села в самолет и улетела в Англию.

— А вы, мистер Синклер?

— Я прилечу к ней в Лондон. Но сначала мне нужно сделать кое-что здесь. Мне понадобится ваш «рейндж-ровер».

— Хорошо, если вам так надо. Я скажу, что его у меня угнали.

— И ваш пистолет. Не волнуйтесь, я проходил огневую подготовку.

Рука Гальдера нырнула к кобуре. Он взглянул на меня в свете фар проезжающей машины, отстегнул кобуру от ремня и протянул мне оружие.

— Мистер Синклер, вы очень сильно рискуете.

— Может быть. Но есть люди, которых нужно остановить. Вы это знаете, Фрэнк. Вы знаете это с того самого дня, когда убили Гринвуда.

— И тем не менее… — Гальдер снял куртку и стащил с себя форменку, дождался, когда я застегну на себе ее молнию. — Вы поосторожнее. Они вас будут искать.

— Они ждут, что я появлюсь в «пежо» вместе с Джейн. Мне нужно будет поездить по «Эдем-Олимпии». Что бы ни случилось, о вас я не скажу ни слова. Недалек тот день, когда вы станете шефом службы безопасности «Эдема-два». Вы воспользуетесь этим лучше, чем Паскаль Цандер.

— Да. — Мы подошли к его «рейндж-роверу». — Что именно вы собираетесь делать?

— Да так, нужно заплатить кое-какие старые долги. Лучше вам не знать подробностей.

Гальдер протянул мне свой электронный ключ.

— Эта штука откроет вам любые двери в «Эдем-Олимпии». Я вернусь из Марселя и оставлю «пежо» в аэропорту Ниццы. Они решат, что вы улетели в Лондон. Будьте осторожны, мистер Синклер…

Я дождался, когда он сядет в «пежо» и уедет вместе с Джейн. Она спала на пассажирском сиденье, лицо у нее было бледное и безучастное, еще моложе, чем у той девочки-доктора, что я когда-то встретил в больнице Гая, — уставшая Алиса, заблудившаяся в мире зеркал.

Робкий луч тронул крылья и хвостовое оперение застывшего самолета, согревая холодный металл: между мысом Антиб и островом Иль-де-Леран забрезжил рассвет. Я сидел на переднем сиденье «рейндж-ровера» и смотрел, как отступает по росистой траве ночь, крадется, словно вор, между ангарами и пожарными машинами. Ночь над моей головой словно не спешила уходить, но потом все же качнулась и быстренько ретировалась за Эстерель. Механики заправили топливом двухмоторный «чероки», и по летному полю поплыл запах авиационного керосина.