Виталий Лозовский - Как выжить и провести время с пользой в тюрьме. Часть 1

Передать же книги можно обычно только теоретически (да и то, кажется, не везде) — на практике сплошная головомойка. Только через начальника оперчасти, с разрешения следователя и только новые, и еще чего-нибудь и, в конце концов, у родных не хватает терпения и времени. Хотя при наличии настойчивости — можно и добиться. Что за проблема такая — сказать трудно, боятся, наверное, чтобы шифрограмму какую-то не передали. Бред.

Здравствуйте Виталий.

В последнем выпуске Вы подробно расписали, что надо (и необходимо) передавать заключенному. Причем пишете, чтобы желательно все было красивым и радующим душу… И в связи с этим вопрос: а как ТАМ обстоит дело, так сказать, с неприкосновенностью частной собственности? То есть, дойдут ли эти красивые вещи до адресата, и будет ли пользоваться ими именно он? Что если что-либо из переданного "приглянется" какому-нибудь "авторитету" (если вообще дойдет до камеры)?

С уважением, Александр

Обычно доходит. Особо красивые ручки, блокнотики, всякие финтифлюшки часто передают с адвокатом. По поводу того, чтобы отобрать — я уже писал, и читатели воспоминаниями делились. Бывает такое, но это уже беспредел. Я за два года тюрем побывал почти в трех десятках камер, не считая бесчисленное множество боксов, сборок, столыпинских вагонов — беспредельную же хату пришлось видеть только раз, в Харькове.

Еще письмо с анекдотом:

Сидят зэки в камере, голодают. Животы пухнут.

Привозят новую партию. В камеру входит зэк — в руках по сумке, на груди висит круг колбасы. Все затаили дыхание. Смотрящий вор:

— Кто такой?

Тот вытягивается:

— Из такой-то зоны петух!..

Все смотрят на пахана.

Тот:

— Ну, это… ещё обосновать надо!..

С удивлением узнал из Вашей рассылки, что анекдот не вполне жизненный, потому, что вроде, как и петухи могут что-то передавать на общак. Правда? Или только если не брал передачи в руки?

С уважением — Михаил.

Да, именно так — если не прикасался.

Доброго времени суток, Виталий!

Я читаю Вашу рассылку с момента ее выхода в свет. Очень Вам благодарен.

Позвольте поинтересоваться: какие масти относят к блатным, и как они характеризуются? Кто такие "козырные фраера" (часто слышал о них, но так и не понял кто такие)? Означает ли термин "тертый каторжанин" принадлежность к "черной кости"?

Заранее благодарю, Сергей.

Козырный фраер — тот же блатной, т. е. "пхнущий по понятиям", исповедующий воровские идеалы, но это выражение уже несколько устарело.

Вообще, фраер — человек, не принадлежащий к воровскому миру. Лох. Хотя иногда, как в указанном выше словосочетании, приобретает прямо противоположное значение.

Тертый, или старый каторжанин — уважительный отзыв о человеке, прошедшем без серьезных косяков не одну ходку или немалый срок — порядка 10 лет и больше, хотя и не обязательно так много — вопрос индивидуальный. Не обязательно должен быть блатным ("черной костью"), может быть и мужиком. При толковании понятий и разборках их слово обычно имеет больший, а то и решающий, вес, даже если они мужики, а не блатные, перед молодняком из братвы, и пускай даже очень крутым и даже обличенным властью смотрящим.

Женя, 16 лет:

Я всегда считала так: «Кого угодно может коснуться тюрьма, но только не меня». Ведь я была хорошей ученицей, примерной девочкой, и, до поры до времени, не стояла на криминальной тропе. В 8-м классе я попала под влияние старших «товарищей», стала увлекаться наркотиками, перестала слушать свою бабушку. Мне стала не интересна моя прошлая жизнь, мне захотелось «блатной» компании, взрослых друзей.

Я стала закоренелой эгоисткой все мои поступки и мысли были во благо себе, а остальные люди мне были безразличны. Я совершила преступление, — но мои теперешние страдания, — ничто по сравнению с тем, что переживают родители моей потерпевшей. Девочка в 19 лет потеряла самое дорогое — жизнь. В тюрьму меня везли по этапу — в спецвагоне. Эти вагоны напоминают обычные, только везде решетки, собаки и конвой. И эти люди в форме не считают тебя за человека, ребенка. За наглые выходки, которые я себе позволяла в СИЗО, — меня страшно наказали. Переодели в ужасную робу и деревянную обувь и посадили в карцер. Там толпами бегали маленькие мыши. За бронированной дверью стоял контроллер, он был отвратительнее тех серых животных, бегающих в камере.