Ференц Мора - Дочь четырех отцов

Не спорю, в моей истории тоже есть любовь, но это — всего лишь изюминка. Главное — тесто, а тесто в данном случае — общественная наука, проблема зарождения конституционной монархии в недрах каменного века, на заре века бронзового. Эта тема интересна всякому образованному человеку, независимо от классовой принадлежности. Она поучительна прежде всего для политиков, однако ремесленники тоже смогут извлечь из нее некоторую пользу, особенно медеплавильщики. Более того, здесь есть кое-какие находки в области стратегии, благодаря которым книга может рассчитывать на благосклонность тех, кто, как правило, вообще не одобряет романов. Основное же достоинство ее в том, что она послужит прославлению родной земли. Не найди матрайский медвежатник меди, многое сегодня было бы иначе, а многого и вовсе не было бы. (Заметим: не было бы медных картелей. Таким образом, нам обеспечена симпатия коммерсантов.) Самые суровые критики будут вынуждены признать, что этот роман — не то что прочие. Кстати: полноправным критиком я готов считать только того, кто лучше меня разбирается в бронзовом веке.

Словом, задумано было великолепно, но выйти — ничего не вышло. Первым камнем преткновения оказались имена действующих лиц. До метрик в те времена еще не додумались, но мне-то нужно было как-то называть моих героев. Я мог, бы дать им символические имена: Сила, Хитрость, Красота, но вышло бы слишком похоже на Ведекинда [29] Ведекинд Франк (1864–1918) — немецкий писатель, драматург. . Тогда я попробовал наречь буйволоподобного именем Околункулу, однако это звучало слишком уж по-сарацински и, соответственно, являлось фактической неточностью. Правда, в Ментоне в 80-е годы обнаружили скелеты негроидного типа, но они были явно делювиального происхождения [30] Делювиальный — связанный с наводнением; разливом, потопом (лат.). . В анатомическом строении человека бронзового века не было уже ничего негроидного. А если так и назвать черного человека Буйволоподобным? Тоже неверно. Это я могу так его назвать, а современники никак не могли, потому что на их языке буйвол назывался как-то иначе.

И вторая непреодолимая трудность — язык. Было бы забавно, если бы матрайский охотник, увидев плавящийся камень, сказал что-нибудь вроде: «Черт возьми, да это ж медь, вот здорово, что я ее нашел!» В самом деле, как назвал человек первый металл, попавшийся ему на пути? Что напевал он, будучи в хорошем расположении духа, как ругался, разозлившись, как морочил голову возлюбленной, желая получить от нее поцелуй? Понятие «любовь», безусловно, было ему незнакомо. Он не мог сказать женщине: «дорогая» или «прелесть моя», не подставлял ей бородатой щеки: «один поцелуй, моя радость; надеюсь, вы не пожалеете об этом». Первобытный человек не просил поцелуя и ни на что не надеялся, он просто брал то, что ему было нужно, а потом либо прогонял женщину, либо заставлял ее чесать себе перед сном пятки. Когда ему было весело, он скалил зубы, будучи не в духе — рычал, разозлившись — ревел; этой гаммы чувств хватало с избытком.

Таким образом я убедился, что моя великолепная тема не стоит выеденного яйца. С безымянными, бессловесными героями, способными только скалиться, рычать да реветь, не напишешь романа на десять листов. Композитору они вполне могли бы пригодиться для какой-нибудь симфонии, я же решительно не знал, что с ними делать.

Не лучше обстояло дело и с исторической тематикой. Сперва я упорно пытался справиться с Аттилой, но в конце концов он уложил меня на обе лопатки: мне так и не удалось разобраться в карте Каталаунской битвы [31] Каталаунская битва (она же — «Битва народов») — сражение, состоявшееся 15 июня 451 г. на Каталаунских полях (Сев. Франция). Там соединенные силы галло-римлян, вестготов, бургундов, франков и аланов нанесли поражение вторгшимся в Галлию гуннам во главе с Аттилой. . Впрочем, можно было и раньше додуматься, что с военными у меня ничего путного не выйдет. Тут меня посетила счастливая мысль сделать героем романа какого-нибудь древневенгерского барда и сочинить что-то вроде «Цюрихских новелл» Готфрида Келлера [32] Келлер Готфрид (1819–1890) — швейцарский писатель, новеллист. «Цюрихские новеллы» вышли в свет в 1878 г. . Тема эта как раз по мне, ведь вжиться в образ собрата-поэта все-таки проще, чем в образ номада бронзового века. Выписав из Национального музея Словарь древних венгерских поэтов, я проштудировал все шесть томов вместе с примечаниями и испытал легкое разочарование: все мои собратья по перу, а точнее, по лютне, чьи имена таились в заглавных буквах стихотворных строк, оказались людьми невероятно набожными, занимались они в основном тем, что бранили священников (протестанты — католиков, католики — протестантов) и оплакивали гибель Израиля. В конце концов выбор мой пал на поэта, к которому не могла бы придраться ни одна из существующих церквей. Я избрал безымянного певца, от которого дошло до наших дней всего лишь четверостишие: «Ныне Матяша избрали // Всей страною нашей править. // Богоданный наш правитель // Будет править нам на благо». О нем никому и ничего не известно, следовательно, я могу со спокойной душой сочинять все что угодно, лишь бы это соответствовало духу эпохи. Он будет у меня последним венгерским гусляром при дворе короля Матяша [33] Король Матяш, Матяш Хуняди (1443–1490) — король Венгерского королевства с 1458 г. . Против него станут интриговать нахлебники-итальянцы, в конце концов они заставят великого короля поверить, что волоокий юноша поет королеве Беатрикс [34] Королева Беатрикс, Беатриса Арагонская (1457–1508) — вторая жена короля Матяша, дочь неаполитанского правителя. любовные песни. Где здесь правда, а где наговор — сказать не могу, так как сам не успел ничего решить. Академия в очередной раз переиздала первый том Словаря древних венгерских поэтов, а я, на свою беду, его прочитал. Там говорилось, что, согласно новейшим исследованиям, песню на избрание короля Матяша следует вычеркнуть из сокровищницы древней венгерской поэзии. Жалкая подделка, восемнадцатый век.