Валерий Алексеев - Три юных пажа

Лутовкин дрыгнул в воздухе закинутой на колено ногой, хотел было что-то сказать, но вместо этого лишь присвистнул.

— Так-так, — заинтересованно сказал Олег, — любопытная беллетристика. Ну, а дальше?

— Дальше Севочка ваш ненаглядный достанется ей в очищенном виде, — ликуя, продолжала Женя. — Она его, конечно, помусолит и выкинет, и лет через пять вы все трое встретитесь где-нибудь возле пивной, облезлые, как дворняги. Подобный случай был в Тамбове.

— Во, прогнозистка! — восхищенно сказал Олег. — Да ведь для этого ей как минимум надо на себя наклепать. Признать, что сама она — разъездная лярва.

— Нашел чем напугать, — пренебрежительно сказала Женя. — «Три мушкетера» читал? Помнишь, что леди Винтер с этим лютеранином сделала?

— С пуританином, — буркнул Лутовкин.

— Вот-вот, — сказала Женя, — с таким же теплым, как ваш Савося. Любая женщина, если хотите знать, всегда мужика сделает виноватым…

В спальне воцарилась кромешная тишина.

— Вот что они с нами делают, — промолвил после долгого молчания Олег, — а мы потом только руками разводим.

— Да выставить ее, — гневно дыша, сказал Лутовкин, — выставить ее к чертовой матери!

— Так приступай, — тут же отозвался Олег. — Что ты валяешься, как полено?

— Ну, во-первых, — помедлив, сказал Лутовкин, — не я ее выдумал, а во-вторых, мне не с руки, все-таки я тут хозяин…

— Намек ваш понят, — сказал Олег. — Черную работу делает красный.

И не двинулся с места.

Выждав минуту, Лутовкин повернулся лицом к стене.

— Ладно, чего там, — глухо проговорил он, — пусть будет как будет. Мы все тут люди собрались закаленные, где сядешь на нас — там и слезешь. Парня хорошего жалко, конечно… пропадет ни за грош, он у нас безотказный.

И прозвучало это до того убедительно, что в тот же миг он сам проникся состраданием к другу, хорошему парню.

— Правда, Олег, — поддакнула Женя, тоже проникшись, — надо что-то делать…

— Ну, если вы так считаете… — сказал Олег и решительно встал. — Нет ничего проще.

— Что ты намерен? — встревожившись, обернулся Лутовкин. — Предупреждаю: только без драки.

— С кем? — Олег ухмыльнулся. — Я просто проведу оздоровительную беседу.

И он вышел в гостиную.

— Эй, молодые! — раздался его зычный голос.

Музыка смолкла.

— Пригрелись, ясные. Пора и совесть знать. Ты, Себастьян, сходи пока в туалет, а мы с Алевтиной пойдем в кулуары.

— Во идиот! Что он делает? — яростно зашептала Женя. — Кого он ведет? Разве с ней договоришься?

Она привстала, но было уже поздно: Олег втащил за руку Алю.

— Ну? — спросила Аля, высвободив руку и прислонившись спиной к стене. — Что за обращение? Что вы тут затаились? Предупреждаю, я буду кричать.

Смугловатое личико ее было исполнено негодования, однако ноздри по-дикарски опасливо трепетали: что-то ее встревожило.

— Послушай, Анастасия… — начал Олег, прикрыв дверь в гостиную.

— Меня зовут Альбина, — отрезала Аля.

— Вот даже как… — Олег откашлялся и посмотрел на Лутовкина, но тот лежал на подушках, заложив руки за голову, и отсутствующим взглядом смотрел в потолок. — Гм… да. Ну, ладно. Всё это забавно, конечно, и веселимся мы со страшной силой, но ты Себастьяну голову не морочь. Не по Сеньке шапка.

Аля взглянула на подругу, смиренно сидевшую в ногах у Лутовкина, и усмехнулась длинной тонкой усмешкой.

— Шапка… — повторила она. — Боже мой, в какой дурдом я попала.

— Тебя что, за шиворот сюда волокли? — скорбно спросила Женя. — Сама притащилась.

— Сама, — подтвердила Аля, потирая запястье руки, за которую ее схватил Олег.

— Так что же ты, — понизив голос, спросил Олег, — что же ты с дураками связалась?

— А скучно было.

— Теперь не скучно?

— Спасибо, ничего.

— Ну, веселись, — сказал Олег и отошел от двери. — Но смотри: я предупредил.

Дернув плечом, Аля взялась за дверную ручку. Тут словно красная шаровая молния вспыхнула в голове у Лутовкина: дикая мысль «Врёшь, не выйдешь!» ослепила его, и, ничего более не соображая, он вскочил на ноги, перешагнул через спинку кровати, обеими руками схватил Алю за шею и вместе с нею рухнул на пол у шкафа прямо к Олеговым ногам. Всё это было настолько неожиданно, что Олег и Женя оцепенели от изумления. Они глядели на них сверху, даже не пытаясь помешать, с одинаковыми болезненно-зачарованными лицами, как будто наблюдали сладострастную сцену. Должно быть, хватка Лутовкина стала крепчать, потому что Аля начала спихивать его с себя, упираясь коленями и руками. Мучительная гримаса на ее лице показалась Лутовкину презрительной, упорное сопротивление не приспособленного для борьбы, мягкого и зыбкого женского тела вызвало новую вспышку ярости. Взгляд его упал на запиханную под шкаф кровавую ткань, и, освободив одну руку, он вытянул край простыни и стал накидывать ее на Алино улыбающееся (как ему казалось) лицо, а она царапалась и отбивалась, причем оба не произносили ни звука, только бурно всхлипывали. Но тут Аля наконец увидела красные пятна на простыне, забилась, задергалась и, отворотив от Лутовкина лицо, хриплым голосом позвала: