Кристос Циолкас - Пощечина

Помолись за меня, сестренка. Я страшусь гнева Божьего.

Конни ничего не говорят. Она знает, что у меня есть сестра в Австралии и что я обожаю тебя. Но, ради бога, не чувствуй себя виноватой, если у тебя нет возможности взять ее к себе. Ты ведь не обязана брать на себя заботу о ней, верно? И я это знаю. Ей неизвестно о том, что я умираю, поэтому о будущем мы не разговариваем. Если ты не сможешь взять к себе Конни, о ней позаботится старая тетка Марины. Джессика живет в Ланкастере, и она великодушная женщина. Я хочу, чтобы Конни узнали своего дядю и деда, но не хочу, чтобы они диктовали ей, как жить, и определяли ее будущее. Из всей нашей семьи я доверяю только тебе.

Таша, если ты по какой-либо причине не можешь забрать ее к себе, прошу тебя, хотя бы поддерживай с ней связь. Мы с Мариной оказались не очень хорошими родителями, но нам все же удалось скопить и отложить для нее кое-какие деньги — пять тысяч фунтов. Мои похороны и все, что с ними связано, уже оплачены, я не оставляю после себя долгов. Меня кремируют и похоронят здесь, в Лондоне. По Австралии я не скучаю. В сущности, судя по тому, что мы слышим здесь, на нашей родине мало что изменилось. Мы все так же зажимаем черных, верно? Нет, уж пусть лучше меня похоронят здесь.

Я понимаю, сестренка, что пять тысяч фунтов не бог весть какие деньги, что я прошу слишком много. Но, думаю, ты полюбишь Конни. Я все рассказываю ей про то время, когда ты видела ее в последний раз, давным-давно, ей было всего пять лет. Ты ей тогда призналась, что боишься ездить в лондонском метро поздно вечером. Помнишь, что она ответила? „Тетя Таша, так ведь вечером там лучше. Света больше. Безопаснее". Вообще-то, она не доставляет особых хлопот. Как-то вечером на днях она удивила меня, спросив, есть ли у нас музыка Саймона и Гарфункеля. Поскольку она дитя Лондона, я думал, что она не знает ничего, кроме хип-хопа и танцевальной музыки, а ее, оказывается, заинтересовала эра хиппи. Она спрашивает меня про Джони Митчелл и „Флитвуд Мак". Одному Богу известно, где она их услышала. Неужто по „Радио-2" [83] «Радио-2» — вторая программа британского радио, одна из основных программ внутреннего радиовещания Би-би-си; передает в основном легкую музыку и поп-музыку, спортивные репортажи и др.; работает с 1967 г. ? Не может быть».

Да, папа, именно по «Радио-2». Мы с мамой слушали «Радио-2», когда тебя не было дома. Я терпеть не могу «Джой Дивижн», терпеть не могу «Клэш». Ненавижу техно. Мне нравится «Флитвуд Мак».

«Я умираю. Буду тебе крайне признателен, если ты постараешься ответить как можно скорее на это письмо. Очень тебя прошу, реши, пожалуйста, что для тебя лучше, ибо то, что лучше для тебя, будет лучше для Конни и для меня. Конечно, ты можешь и позвонить, но я опасаюсь, что, услышав твой голос, дорогая сестренка, я не выдержу и расплачусь. Конни называет меня динозавром, потому что я не пользуюсь Интернетом и электронной почтой, но теперь я волен любить или не любить то, что хочу, — это одна из немногих привилегий умирающего. Как ты знаешь, я никогда особо не жаловал телевизоры и телефоны, а Интернет и электронная почта — это, на мой взгляд, чудовищное сочетание того и другого. Совершенно очевидно, что я не создан для этой новой эпохи, так что ухожу я как раз вовремя.

Пожалуйста, напиши. Жаль, что у меня нет более внимательного старшего брата, с которым мы были бы более близки. Для тебя я оказался не очень хорошим братом. Сейчас, корпя над этими строками, я плачу и вспоминаю, как мы смеялись над нашей соседкой, старой миссис Радич, которая, страдая на чужбине, имела привычку говорить сама с собой. У меня сейчас такое же настроение. Бедная миссис Радич. Здесь, по крайней мере, говорят на моем языке. Вину за свое изгнание она возлагала на бедность и войну. А мне кого винить, кроме себя самого?

Дорогая сестренка, расскажи брату и отцу всю правду. Если уж моя юная Конни способна вынести это, значит, и они смогут. Я не хочу, чтоб Конни окружала ложь. И поскольку я хочу, чтобы она узнала моих родных, моя семья должна быть достойна ее. Не смей ей лгать.

Пришла сиделка. Она спрашивает, кому я пишу, и я ответил: одной из трех женщин, которых я по-настоящему люблю. Это Марина, моя Конни и, разумеется, ты.

Целую тебя, Наташа. Твой любящий брат, Люк».

Конни сложила письмо и убрала его на место, на дно железной коробки. Звякнул компьютер. В сети появилась Зара. Конни вытерла слезы и стала рассказывать Заре во всех подробностях про вечеринку. Думать о Гекторе сегодня ночью она не хотела. Сегодня она не будет думать о Гекторе. Она описала свое восхитительное платье, рассказала про Ричи, Дженну и Джордана, про свои ощущения после принятия «экстези». Рассказала все о том, что произошло между ней и Али, рассказала в мельчайших подробностях все, что помнила об Али: как он выглядел, как говорил, как пахнул, какой был на вкус. Поведала ей все-все.