Сергей Михалков: Пощечина

Сергей Владимирович Михалков

Пощечина

Пьеса в двух актах, пяти картинах, с прологом

Издательство продолжает публикацию пьес известного советского поэта и драматурга, Героя Социалистического Труда, лауреата Ленинской премии, Государственных премий СССР и Государственной премии РСФСР им. К.С.Станиславского, заслуженного деятеля искусств РСФСР Сергея Владимировича Михалкова, начатую сборником его пьес для детей (Театр для детей. М., "Искусство", 1977).

В данном сборнике вниманию читателей предлагаются такие широко известные пьесы, как "Раки", "Памятник себе...", "Пощечина", "Пена", "Балалайкин и К°", и ряд других, поставленных на сцене многих театров страны и за рубежом.

ДЕЙСТВУЮЩИЕ ЛИЦА

ЩЕГЛОВ ИВАН ИВАНОВИЧ - профессор-медик.

ЩЕГЛОВА ОЛЬГА ИЛЬИНИЧНА - его жена.

АЛЕКСЕЙ - их сын, фотокорреспондент.

ЗАХАРОВА СОНЯ - аспирантка мединститута.

ЛАРИСА - студентка пединститута.

ЧЕЛЬЦОВ ЛЕОНИД СТЕПАНОВИЧ - врач.

СКУРАТОВ \

ОГУРЕНКОВА \

ЗАБРОДИНА } врачи - сослуживцы Щеглова.

БАБАЯН /

КОСТРОМИН /

МАШЕНЬКА - секретарь Щеглова.

ПЕТРИЩЕВ.

Премьера спектакля состоялась в июне 1974 года в Московском театре сатиры.

ПРОЛОГ

Клиника. По больничному коридору быстро идет пожилой

человек в распахнутом белом халате и врачебной белой

шапочке. Это профессор Щеглов. Он решительно входит в

один из кабинетов, где за столом сидит и что-то пишет

врач средних лет. Это доктор Скуратов. Скуратов

поднимается навстречу вошедшему, и тот неожиданно,

подойдя к нему, молча дает ему пощечину...

Затемнение

АКТ ПЕРВЫЙ

КАРТИНА ПЕРВАЯ

Середина мая. Квартира профессора Щеглова. Иван Иванович

Щеглов и Чельцов.

Чельцов. У тебя достоверные факты?

Щеглов. Что ж, по-твоему, я совсем сумасшедший?

Чельцов. А как он реагировал?.. Растерялся?

Щеглов. Я не обратил внимания.

Чельцов. И не поинтересовался, за что бьют?

Щеглов. Полагаю, догадался.

Чельцов. Вы были наедине?

Щеглов. Да. Он был один в кабинете. Я ударил его и вышел. Ты понимаешь, рука как-то сама поднялась... непроизвольно - бац! И точка! Пощечина!

Чельцов. Я тебя понимаю. Но ты не должен был...

Щеглов (перебивая). Леня, Леня, знаю! Знаю, что ты мне сейчас скажешь. Ты скажешь, что я должен был сдержать себя? Спокойно и обоснованно составить заявление в партийное бюро? Потребовать создания комиссии для расследования неблаговидных поступков доктора Скуратова?.. Всему свой черед. Будет и заявление, будет и комиссия. Будут, как ты понимаешь, и последствия. В том числе и для меня... А пока что я выразил свое отношение к его личности в прямом и переносном смысле. Вот так-то, Леонид Степанович... Никогда не знаешь, на что способен человек. Это я о себе говорю. Да и о нем тоже. Я ведь ему доверял, выдвигал его, подлеца!

Чельцов. Ты хочешь знать мое мнение?

Щеглов. Хочу. Говори!

Чельцов. Я разделяю твое возмущение, если все соответствует тому, что ты мне рассказал. Я могу тебя понять, однако раздавать пощечины - это не лучший способ разговора...

Щеглов. Спасибо, что разъяснил! Совершенно верно - не принято! Воспитание нам не позволяет! Высшее образование! Профессиональная и партийная этика! А мне вот на шестидесятом году жизни и интеллигентность позволила и партийность не помешала!.. Да, да! Я ютов за это ответить. Я не потерплю, чтобы больной, лежавший у меня на операционном столе, рассказывал потом своим друзьям и близким, сколько это ему стоило... Я, как ты понимаешь, имею в виду не физические и моральные страдания.

Чельцов. Разве ты оперируешь больных не по своему усмотрению?

Щеглов. Сложные случаи я, как правило, беру себе. Но бывает, что кто-нибудь из ординаторов просит меня лично прооперировать его больного. И я соглашаюсь. Оперирую. А теперь допустим, что к доктору Скуратову поступает больной, которому самим Скуратовым подбрасывается мысль, что хорошо бы, дескать, попасть в руки самого Щеглова! Ясно, что больной хватается за эту мысль. Скуратов обещает переговорить со мной и деликатно намекает больному, что было бы целесообразно в определенном смысле заинтересовать шефа. Больной согласен. Скуратов уговаривает меня. Я, ничего не подозревая, беру больного на операционный стол, а Аркадий Сергеевич Скуратов - гонорар!.. И я об этом понятия не имею!

Чельцов. Ну и устрица!

Щеглов. Причем, пока больной лежит на больничной койке, он ни о чем не думает, кроме своего здоровья. Дело пошло на поправку, и он уже счастлив. Самое прекрасное - это чувство выздоровления. Но когда он возвращается домой и все уже позади, то все мы в его представлении уже не бескорыстные труженики, а вымогатели. Так сказать, эскулапы, берущие в лапы! Вот ведь что мерзко и обидно, Леонид. Ну, я и взорвался.