Кристос Циолкас - Пощечина

Она отказывалась отвечать. Ее глаза увлажнились, она впилась ногтями в ладони, чтобы не расплакаться. Но не сдержалась, и слезы потекли по лицу. Ричи схватил ее за руку, она стала вырываться. Он крепче стиснул ее руку.

— Отпусти, а то закричу.

Она стояли на краю парка. Через дорогу напротив находился вокзал, залитый ярким светом уличных фонарей Ходл-стрит. Мимо проходил поезд. Все еще стискивая ее руку, Ричи глянул направо и вместе с ней побежал через дорогу на островок безопасности. Конни хотела пнуть его, вырваться и убежать, но она плакала, обессилила от слез, тело ей не подчинялось. Ричи дождался, когда в потоке машин появится брешь, и поспешил вместе с ней на другую сторону. Таща ее за собой, прошел под железнодорожным мостом, втолкнул ее в дыру в заборе и повел через железнодорожные пути. Она услышала шум приближающегося состава и подумала: «Вот сейчас споткнусь и погибну под колесами поезда. Прямо у него на глазах. Погибну по его вине, и ему до конца дней придется жить с этим». Она представила свои похороны, его расстроенное, испуганное лицо. Ее смерть послужит ему уроком. Он вытащил ее на насыпь, посадил на какой-то камень и сам сел рядом. У нее болела рука, в том месте, где он ее стискивал. Мимо прогрохотал поезд. Они смотрели, как состав по приближении к вокзалу замедляет ход.

Она повернулась к нему, собираясь накричать на него, сказать, что она его ненавидит, и заметила, что он тоже плачет. Она вдруг пришла в ужас. Ей захотелось все исправить, избавиться от стыда, страха и печали, что владели всем ее существом. Ей хотелось повернуть время вспять, вычеркнуть из жизни последние полчаса. Хотелось вновь оказаться с ним в саду, где она лежала, греясь на солнышке, вслушиваясь в смех и стук мяча. Она судорожно вздохнула и заревела в голос. Сидела на камне и рыдала, содрогаясь всем телом. Ричи, напуганный, обнял ее за плечи. Она хотела все исправить, хотела как-то объяснить свое поведение.

— Гектор меня изнасиловал.

Всхлипы заглушили ее слова, и ей пришлось их повторить. Шокированный Ричи невольно снял с нее свою руку, но потом неловко вновь положил ладонь ей на плечо. Ее всхлипы стихли. Это было как в кино. Будто она плыла над ними обоими, смотрела вниз, руководя действием.

— Когда? — Вид у Ричи был потрясенный; он побледнел. — Как, то есть… — Он помедлил, сдавленно сглотнул. — Кон, расскажи, что произошло.

Она пришла в замешательство. Ей не хотелось больше ничего говорить. Не хотелось, чтоб ей задавали вопросы, к которым она не была готова.

Она судорожно вздохнула:

— Примерно год назад. Он подвозил меня домой с работы. Это было в его машине…

Едва она заговорила, воспоминание возникло само собой. Она просто дала волю словам. Это случилось прошлой зимой, лил дождь. Он приехал за Айшей, а потом вызвался подвезти домой и ее. Сначала он высадил Айшу, а потом повез ее, только не домой, а к эллингу. Припарковался и стал целовать. Я хотела закричать, но он зажал мне рот рукой, а после его ладони поползли по ногам — выше, выше. И вот он уже в ней. Было больно, но она не могла кричать. Нужно было укусить его за руку. Жаль, что не укусила. Она сама не знает почему. Он овладел ею, и это было больно. Он целовал ее шею и груди. Он кончил, а потом закурил. Даже штаны не застегнул. Трусики на ней все еще были спущены до колен. Из нее шла кровь. Но она попросила у него сигарету. Он сказал, что любит ее. Предупредил, что если она скажет кому-нибудь, для них с Айшей это будет конец. И все твердил, что любит ее. Она сказала, что, если он еще раз прикоснется к ней, она обратится в полицию. Сказала, что он сволочь последняя. Сказала, что ненавидит его.

— А он все твердил: «Я люблю тебя». Снова и снова. Это было так противно.

Рука Ричи — горячая, потная — лежала на ее ладони. Девушка, что парила над ними, девушка, наблюдавшая все это, девушка, руководившая съемкой… это все случилось с той девушкой. По-настоящему.

Конни хотелось вытащить руку из-под ладони Ричи, но она не знала, как это сделать. Мальчик сам убрал руку, и она вздохнула с облегчением.

— Ты кому-нибудь говорила?

— Нет. Не могу. Не хочу, чтобы Айша знала.

— Она должна знать.

Он ничего не должен говорить. Не должен.

— Я даже заикнуться об этом никому не могу. Только тебе сказала. — Перепуганная до смерти, она едва не вопила. — Ты должен молчать, Рич. Никому ни слова. Никому. Никогда. Слышишь?

Мальчик молчал.

— Рич, пообещай. Ты должен. Должен. — Она сорвалась на крик. Так кричал Хьюго, когда хотел то, чего не мог получить. Она была в отчаянии. — Обещай!