Джонатан Троппер - Книга Джо

На этот раз я не рассчитывал на то, что Уэйн выкурит со мной нашу ежегодную сигарету, но меня мучила какая-то меланхолия, какое-то смутное чувство, что это время уходит безвозвратно, и я решил забраться на крышу в одиночестве. Надежно угнездившись на куполе, я закурил и в задумчивости посмотрел на город. Несмотря на то что к моему смехотворному списку друзей в этом году добавился Сэмми, я чувствовал себя как никогда одиноко. Откинувшись назад, я стал разглядывать звезды и подумал о маме: интересно, смотрит ли она на меня сейчас. И жутко расстроился, оттого что она может увидеть меня в таком плачевном состоянии, если, конечно, посмотрит.

Послышался легкий шелест — ткань скользнула по камню, — и рядом со мной взгромоздился немного запыхавшийся Уэйн.

— Какого хрена? — произнес он, тяжело дыша, ко лбу прилипли мокрые от пота светлые волосы. — Десять минут подождать не мог?

Я улыбнулся и зажег ему сигарету от своей.

— Я думал, ты не придешь.

— Ты что, козел? — ответил Уэйн, принимая сигарету. — Я свято почитаю традиции.

— А я думал, ты и читать-то не умеешь.

— А за такие слова можно очень здорово грохнуться.

— Прости.

— Итак, — произнес он, поднимая сигарету как бокал, — за выпускной класс!

— За выпускной класс, — сказал я, ужасно радуясь, что Уэйн пришел, что мы снова, как в старые добрые времена, тусуемся вместе. От этого возникло ощущение, что, несмотря на то, как безумно стало все вокруг, жизнь еще может вернуться в свое прежнее, нормальное русло.

Уэйн сделал длинную затяжку и как будто оценивающе оглядел меня.

— Джо, — произнес он наконец, — ты по-прежнему мой лучший друг.

— Я знаю.

— Отлично.

Мы сидели и дружно молчали, глядя вверх, в ночное небо, а в дыму, окружавшем нас, витало множество невысказанных слов. Если когда и обсуждать все эти вещи, то только теперь.

— Уэйн, — осторожно начал я.

— Слушай, ничего не говори, — сказал он с грустной улыбкой. — Я и так по уши в дерьме. Если мне еще придется это обсуждать, я, наверное, просто свихнусь.

— Ладно, — сказал я и с таким облегчением выдохнул, что мы оба расхохотались. Внизу на школьной лужайке появился толстый скунс и принялся суетливо бегать туда-сюда, уткнувшись носом в землю, как будто уронил контактную линзу. Я следил за движениями скунса, пока Уэйн прикуривал нам по новой сигарете.

— Наш последний школьный год, — сказал он и, прежде чем отдать мне сигарету, затянулся сразу из двух. — Лучшее время жизни.

— Если вот это — лучшее, то я готов хоть сейчас сдохнуть, — сказал я.

Уэйн улыбнулся:

— Пригласил бы ту девчонку, Джо.

— Какую девчонку?

— Ну эту, Карли как-ее-там.

— Карли Даймонд, — сказал я. Все второе полугодие я по ней сох и не раз упоминал об этом в разговорах с Уэйном.

— Она симпатичная, — сказал Уэйн. — Не упусти.

— Ну, может быть.

— А в чем дело?

— Мы разговаривали-то с ней всего один или два раза, — сказал я. — Нельзя же после пары обычных разговоров вдруг взять и пригласить человека на свидание.

— Как раз так и надо!

— Мне кажется, надо сначала узнать друг друга получше, а не так, с бухты-барахты.

— Глупости! — сказал Уэйн. — Как раз в тот момент, когда вы уже знакомы, но отношения еще не определены, и нужно действовать. Девчонки делят ребят на «парней для дружбы» и «парней для потенциальных отношений». Важно сразу попасть в правильную категорию. Если ты будешь действовать в своем стиле, то в конце концов будешь записан в друзья, а сменить категорию потом очень и очень трудно. Она станет тебе рассказывать про парней, которые ей нравятся, а тогда уж лучше получить отказ в самом начале.

— Спасибо, — говорю, — но мой путь мне кажется более правильным.

— И у тебя, конечно, накоплена масса фактов, подтверждающих твою правоту.

— Иди ты знаешь куда!

— Прости, но у меня были другие планы.

Некоторое время мы молча курили, наблюдая за тем, как в домах вокруг постепенно гаснет свет. Заусенец луны укрылся за горсткой серых облаков, и я поежился от подступившей ночной прохлады. «Вот что чувствуешь, когда ускоряется время», — подумал я.

Уэйн повернулся ко мне и с серьезным видом затушил сигарету.

— Нам надо сделать татуировки, — сказал он.

В девятом классе я страшно увлекался плакатами с рок-звездами — очевидно, именно тогда я в последний раз занимался украшением своей комнаты. Над сосновым комодом-верстаком в углу висит увеличенный портрет девушки с альбома группы Duran-Duran «Рио». У окна, выходящего на ту же сторону, что и главный вход, висит плакат The Cure. На дальней стене, над кроватью, уместились сразу и Элвис Костелло, вопросительно глядящий поверх очков в стиле Бадди Холли, и Ховард Джонс, улыбающийся из-под залаченной челки, — фотография сделана минут за пять до того, как синти-поп был под смех и улюлюканье изгнан с музыкальной сцены. Мне казалось, у меня был более продвинутый музыкальный вкус — видимо, я в очередной раз не сделал поправку на пристрастность, которой грешат мои воспоминания. На секунду у меня поднимается настроение, потому что на двери ванной я вижу портрет молодого, бородатого Спрингстина, потеющего над гитарой, хотя я наверняка повесил его туда просто для солидности.