Гурам Дочанашвили - Одарю тебя трижды (Одеяние Первое)

— Защищать город, конселейро! — выкрикнул Рохас, покраснев смущенно.

И дон Диего подоспел ему на помощь:

— Само собой ясно. В лесу постепенно всех перело­вят, всласть поистязают, искромсают, а в битве их ждет куда более легкая гибель, чем смерть Мануэло. Что и го­ворить, конселейро, они предпочитают защищать свой город, Канудос.

Не понравилось Жоао Абадо, что дон Диего не при­числил себя к канудосцам, и многозначительно посмо­трел на конселейро, но тот не обратил внимания, тихо продолжал:

— Ступите три шага вперед, кто хочет защищать город.

От мала до велика все ступили три шага, вместе с другими — и Доменико... И все обернулись — медленно подходил Зе, но он стал в стороне.

Сочувствовал Мендес Масиэл великому вакейро, сломленному, поднял голову, окинул его взглядом и что-то решил, и даже по измученному лицу было видно — доволен был своим решением.

— Не будем терять времени. Нас одолеют, их много, но не дадим им захватить женщин, детей. Срубите боль­шие деревья, свяжем плоты и спустим на воду, когда стемнеет; к утру высадитесь на той стороне, а чтоб не напали на след, плоты пусть плывут дальше, река выне­сет их к океану, сами заберетесь в лес, поглубже, пусть ищут — не найдут. Кто хорошо владеет топором, сделай­те шаг вперед.

Все ступили на шаг.

— Хватит десяти человек, — конселейро слабо улыб­нулся. — Остальных другая работа ждет.

— Деревья я один срублю. — Старый Сантос угрюмо вышел вперед. — Другие пусть очищают стволы, вяжут плоты.

— Один справишься? Много нужно плотов...

— Не беспокойтесь, конселейро.

— Хорошо. А ты, Грегорио, стань рядом и погромче бей в барабан, заглушай стук топора, не то смекнут, что мы задумали, и перекроют реку.

Старый Сантос поспешил к лесу, на ходу оттачи­вая топор, следом за ним зашагал с барабаном Грего­рио.

— Остальные мужчины отправятся к каатинге. Ка­морцы не сразу решатся перейти через каатингу, но меш­кать нельзя. Будете ждать их в засаде, а ты, Зе, иди к се­бе и обдумай все хорошо, никто не винит тебя, никто ни в чем не упрекает. Но раз ты такой мнительный, сам должен найти способ успокоить себя — выход всегда находится.

Донеслись мощные удары топора, и сразу же загре­мел барабан.

— Прежде чем разойтись, братья, скажу вам еще не­сколько слов, — Мендес Масиэл обвел всех взглядом. — Не считайте, что в плохое время родились, несчастливое. Кто знает, возможно, и в самом деле золотым был золо­той век, о котором в сказках сказывается, но такое ли уж счастье все время на лужайке полеживать да на свирели наигрывать под плеск ручья — врагу не пожелаю этого! В счастливейшее время родились и жили все вы, братья, поднялись из грязи, возвысились над скверной — это ли не счастье, и оно дано было вам! А теперь идите, не мне учить вас сражаться, но если враг не покажется, возвра­щайтесь, простимся друг с другом.

В роще, тяжко шелестя, полегло первое дерево.

— Мы победим, конселейро, увидите, победим! — воскликнул Жоао Абадо. — Каждый из нас сильней оравы каморцев, не сомневайтесь, одолеем их, и ружья есть у нас, и патроны, непременно победим, конселейро.

Но Мендес Масиэл пробормотал на это совсем непонятное:

— Не дай бог...

— Добрая весть, великий маршал, пташка на хвосте принесла, — в приемную маршала влетел сияющий полковник Сезар. — При нем сообщить?

— Нет, убери его.

Разруганного, расхаянного генерала живо вынесли вон.

— Каатинга полегла, грандиссимохалле, свободен путь!

— Что?!

— Гонец прискакал.

— Прекрасно... Прекрасно, мой полковник! — возликовал маршал, лихорадочно потирая руки. — Как же это случилось?..

— С той стороны кто-то, какой-то там... закидал каатингу трупами наших дорогих незабвенных героев. Она объелась, отяжелела и полегла вся, ходи по ней сколько хочешь, проходи куда хочешь..

— А этого.... не схватили? Не догнали?

— Да он сам, грандиссимохалле, как полоумный бросился на нашу сторону, вопил, орал, и сначала подумав что он ради нас старался, что он нашей ориентации, а мерзавец налетел на первого же солдата и намертво впился в него зубами — так и не оторвали, как ни колотили прикладами.

— Убили?

— Да... Так точно!

Расстроился маршал Бетанкур, досадуя на себя, хотя редко бывал недоволен собой: «Как же я сам не додумался подбросить каатинге людей... Чего бы про­ще!»—и, боясь опять дать маху в спешке, заходил, обдумывая положение.

— Гонец не проболтался о новости — по пути или здесь?

— Нет, грандиссимохалле.