Кеннет Харви - Брад

С каким удовольствием Квейгмайер рассказал ему об убийце. Наверное, хотел получить что-то взамен. Он ведь тот еще проходимец. Ничего не делает просто так. И значит, он выдал своего бригадира, чтобы отделаться от Джима. Зачем? Адвокат быстро оценил ситуацию. Ну конечно же! С души словно камень свалился. Джим побежал назад. Как он сразу не догадался? Ведь Квейгмайер пытался уговорить его подписать бумаги! Вот в чем дело. Джим не согласился, и тогда Квейгмайер избавился от него, чтобы спокойно обработать Брада. Брад подпишет документы и передаст ферму. Ферму, которую он должен сохранить во что бы то ни стало. Она нужна ему как воздух. Только там Брад сможет жить спокойно. И Джиму тоже очень нравилась эта ферма. Вот было бы здорово там пожить! За городом, вместе с женой… Почему он вдруг об этом подумал? Странно. В голове просто вспыхнула яркая счастливая картинка, и Джим сразу решил, что должен остановить Квейгмайера. Должен. Почему-то адвокат был убежден, что таким образом спасет Андрену. Если поторопиться и все сделать правильно, она непременно поправится и вернется. Андрена ждет, пока Джим прозреет. И он прозрел. Он понял.

Брад заговорил с ним. Джим бежал по вестибюлю больницы и слышал его голос.

— Я уже иду! — кричал адвокат.

Он взлетел по лестнице, толкнул тяжелые двери реанимации, пронесся мимо поста медсестры, которая что-то завопила вслед. За Джимом захлопнулись еще одни двери, голос женщины стих.

Еще один пост, здесь стойка поменьше, медсестра попыталась преградить дорогу, но быстро отскочила, когда Джим побежал прямо на нее.

— Туда нельзя! Сэр! Сэр! Вы…

— Мне очень нужно, — ответил адвокат, — очень.

Он толкнул дверь палаты и увидел довольного Квейгмайера.

— Убирайтесь отсюда! — прохрипел Джим и тут заметил, что дежурный полицейский тянется к кобуре. Ну да, у него ведь инструкции — защитить Брада любой ценой. Многие дорого дали бы за то, чтобы отомстить убийце. Толстяк вытащил пистолет и направил в сердце Джиму.

— Поздно! — взвизгнул Квейгмайер и потряс в воздухе подписанными бумагами.

Полицейский вздрогнул и повернул дуло к священнику.

— Вот она, подпись, у меня. Наконец-то! Моя! Моя! Земля моя! Ничего не останется! Ни полей! Ни домов! Одно голое пространство! И все мое! — Он задрал голову и погрозил кулаком. — Мое! Мое! Мое! Ура! Получилось!

— Все вон! — неуверенно закричал полицейский. — ВСЕ! ВОН!

Брад улыбался. Волнение улеглось, глаза мирно закрылись. Все кончено. Линия на экране бешено скакала вверх и вниз, но лицо Брада оставалось совершенно спокойным.

В дверях показалась сердитая медсестра. Она сразу кинулась к больному.

— Повторять не буду! — кричал полицейский. — Вон, живо!

— Ухожу, ухожу, — ответил Квейгмайер.

Он сунул бумаги в карман брюк, подмигнул Джиму и пошел к двери, подпрыгивая от восторга и хрустя костяшками пальцев. В интеркоме слышны были стоны больных со всех этажей больницы.

— Власть, — процедил Квейгмайер сквозь зубы.

Джим подошел к Браду и погладил забинтованную руку. Сердце адвоката разрывалось.

— Я молюсь, Брад, — прошептал он, — и я верю тебе. Я знаю, ты невиновен. Всегда знал.

Квейгмайер в последний раз оглянулся.

— Ничего ты не понял, ну совершенно ничего. — Он пнул створку двери и исчез.

Толстяк полицейский сунул пистолет обратно в кобуру и встал рядом с Джимом.

— Пошли. Мне что, вас за шиворот вытаскивать?

Медсестра вызывала по телефону врачей, взволнованно повторяя какой-то код.

Брад открыл глаза и увидел Джима, увидел отразившееся на его лице отчаяние и одиночество.

— Прости меня, Брад, — повторял Джим, — прости! Ты ведь простишь меня?

Экран пищал все громче, заглушая остальные звуки. Джим склонил голову, губы его шевелились, он молился и думал. «Поздно. Пыль, все — пыль».

Он никак не мог подобрать для молитвы нужных слов.

«Помилуй метущихся, ибо они ищут. Тебя, помилуй спорящих о Тебе…»

Полицейский тянул Джима за руку. Адвокат вырывался.

Маленькие глазки Брада лучились добродушием. Он медленно поворачивал голову. И видел все-все. Брад пытался улыбнуться, но толстые губы не слушались. Бесполезно. Он утратил власть над своим лицом, власть, которая казалась ему абсолютной.

— Как две звезды, — пробормотал Брад. — Двигаются, а сами как были. Не так. Все не так… Время. Бум с неба. Бум. Да. — Он хотел пожать плечами, но ничего не вышло. — Бум — и нету.

У Джима в груди закипали слезы. Он оплакивал жену, брата, всех, кого потерял. Их лица отражались у Брада в глазах. В этих глазах Джим видел начало и конец всему.