Ника Созонова - ...Это вовсе не то, что ты думал, но лучше

— Привет, Вижи! — Я радостно чмокнула ее в подставленную щеку.

Вижи — сокращенное от Движок — одна из самых ярких обитательниц 'Трубы'. Ей всего пятнадцать, но она знает практически всё обо всех. Не девчонка, а сплошной сгусток энергии, ходячая батарейка 'энерджайзер'. Ее иногда трудно понять — так быстро она говорит, при этом постоянно перемещаясь в пространстве. Подвижностью, вихреобразием она смахивает на Абрека — кстати, своего бой-френда на данный момент.

— Как твое ничего? — поинтересовалась я.

Вижи широко улыбнулась. Чуть приплюснутый нос, узкие стремительные глаза — океан обаяния.

— Да, в общем-то, все о-ки. Слушай, ты сегодня где вписываешься?

— Не знаю.

— Давайте с Нетти к нам, в Хижину!

— А как ребята к этому отнесутся? Там же и так до фига народу толпится.

— Я не думаю, что они вообще что-нибудь заметят. Двумя больше, двумя меньше — какая разница?

— Ну, хорошо! Только ты, когда трогаться соберешься, и нас цепляй заодно.

— Лады!

Вижи испарилась, затерявшись в чьих-то спинах и лицах. А я, урвав у кого-то глоток пива и приказав себе сегодня ни за что не пьянеть, принялась слушать и разглядывать окружающих. В основном все знакомые, но есть и чужие — затесавшиеся на несколько минут фигуры прохожих, что остановились насладиться уличным пением и поглазеть на неформалов.

Есть выбор — можно слушать, сидя на корточках и опершись спиной о стену, кого-нибудь из троих. В глубине перехода играет Рысь. У нее громкий металлический голос. И все песни — про волков, задыхающихся от бега, про оргазм, который испытывает в момент взрыва террорист-смертник, про байкеров, впивающихся пулями в рыхлое, душное тело ночи. Долго слушать ее тяжело — начинает звенеть в ушах. Рысь зарабатывает лучше всех в 'Трубе' — у нее аж два личных 'аскера', два хорошеньких мальчика в черном, улыбчивых и приставучих.

У самого выхода из подземки, как обычно, расположился Вискас. Голос у него тихий, на лице глумливая улыбка 'под Лагутенко', тематика вампирская:

Отращу себе верхние зубы, два клыка — до длины отменной,

И на промысел тихий выйду в ночь, родимую, как сестра…

'Аскера' он себе не заводит — из экономии и нелюдимости. Любителей его песен мало, да и слова не всякий расслышит. Пару раз я 'аскала' ему — по собственной инициативе, бесплатно, не в силах смотреть на жалкую горстку металла в бумажной коробке. Сейчас на подобный подвиг не тянет: жара, лень. Да и удовольствия никакого, даже морального.

На улице, в пяти метрах от перехода играет Сэнс. Его обычное место — у витрины ювелирного магазина. Он редко поет своё, чаще 'Сплин', 'Агату' и 'Нау', но и своё и чужое — одинаково здорово.

Текли песни, текло пиво сквозь гортань в желудок, тихой сапой струилось время. Я и не заметила, как прошло часа три, и очнулась только когда ребята принялись упаковывать гитары, собираясь уходить. Народ озабоченно посматривал на небо — его сплошь заволокло тучами, а я вспомнила о том, что с самого утра хочу спать.

'Пора тянуть девчонок и рвать в Хижину, иначе точно вымокнем!' Нашла я их до странности быстро: вместе с Патриком они накачивались алкоголем средней крепости в нашем любимом дворике, в двух шагах от 'Трубы'. Здесь всегда прохладно и малолюдно, и полностью отсутствуют как маленькие дети, так и вредные старушки, что дает возможность уединения для самых различных надобностей. Я с трудом оторвала девчонок от недопитой бутылки (под обиженное ворчание Патрика) и поволокла — чувствуя себя наполовину бурлаком, наполовину ломовой лошадью — к Хижине.

И тут грянуло. Всё началось с резкого порыва ветра, пахнущего заливом. После жары, плавящей нас весь день, он показался ледяным. Небо, почти черное от туч, разорвало золотым ногтем молнии. Грохотнуло так, что на секунду мне показалось, что земля вылетела из-под ног.

— Бежим!!! — завопила Нетти.

И мы рванули.

Крупные капли забарабанили по асфальту. Я ловила их ртом, одновременно пытаясь стащить кроссовки и кинуть их в 'хламник'. Я не заметила, в какой момент одиночные капли превратились в сплошную тяжелую пелену. Помню лишь, что завопила от восторга во весь голос, и девчонки вторили мне. Мы закатали джинсы, мы разбивали босыми ступнями только что образовавшиеся лужи, мы орали от полноты чувств, и люди, закутанные в плащи, люди под разноцветными зонтами и надвинутыми на глаза капюшонами смотрели на нас с изумленными и насмешливыми улыбками и покачивали сухими головами.

Мы носились по городу под неслабеющий ливень и собственные вопли чертову уйму времени. Я воплотила в жизнь давнюю мечту: взобралась по хвосту и извивам змеи на скользкий широкий круп Медного всадника и гарцевала на нем, держась за плащ императора. Поскуливая от восторга, Вижи присоединилась ко мне. Ловкая, как обезьянка, она умудрилась взгромоздиться Петру на плечи, по-свойски шлепая его по развевающимся кудрям и выпученным глазам. Нетти, как более осторожная, стояла внизу, озираясь по сторонам: чтобы нам успеть дать деру, прежде чем стражи порядка потащат в отделение за хулиганство. Но какие могут быть стражи порядка, когда творится такой вот небесный беспредел?..