Страшная сказка холодила низ живота, но как-нибудь всё устроится – Витёк окрестится и начнет любить покорно и нежно, Мати Божа благословит Дочу Свою, да и сколько раз Клава не учила уроки – и ее благополучно не спрашивали! Сейчас очень нужно было приручить этого готового прыгнуть леопарда, который называется Витёк, заставить его бежать за собой покорной собакой. Остальное – потом.
– Ну чё? Повторяешь задание, сержант Каля?
«Сержант» – смешно.
– Во-первых, запомни: женщины первей, поэтому не сержант, а сержантка. А задание такое: окрестить тебя в истинную веру Госпоже Боже во имя Мати, Дочи и Святой Души; а за это… за это… – не могла Клава сказать о себе так, как говорил про ЭТО он. Но откуда-то всплыли на помощь слова, слышанные когда-то у Спаса-Преображения: «И раскроются ложесна ее». Когда-то слышала, не понимая, но вдруг вспомнила совершенно ясно – и поняла! – … за это раскрою тебе ложесна свои.
– Хитро ты докладываешь! Скажи попросту: отдам тебе свою целку!
Клаве уже нравилось это слово – слушать. Слушать про себя. Но сказать не могла, хотя не было ни одного слова, которое она не говорила в школе – в лицо мальчишкам в том числе.
– За это раскрою тебе невинные ложесна свои.
– Лучше. В смысле – конкретнее. Но все равно, исполнять команду, товарка-сержантка, когда старший по званию приказывает! Ну: «Отдам тебе свою целку»!
– Свою маленькую целочку, – прошептала она, холодея животом.
И вдруг ей показалось, она что-то придумала. Что – она не понимала, но уверилась, что придумала. И что всё обойдется очень даже хорошо и прекрасно!
– Тогда давай – хоть сейчас, хоть сегодня. Мне это окрещение – что стакан самогона хватить. Давай адресок.
– Сейчас. Сейчас узнаю. Только про договор наш – молчи! Стой здесь. Жди-и!
Она на миг приоткрыла для него плащ, и сразу же запахнулась, отпрыгнула и побежала искать Мати Божу воплощенную.
Народ почти разошелся – и попутчицы с попутчиками, и обличители их со своими плакатами.
Свами как раз выходила из-под колонн – значит, всем жаждущим наложила наконец Печать Любви.
– Сладкая Свами, – поцеловала ручку Клава, – здесь один невр, очень упорный, послушал тебя и хочет вокреститься во имя Мати, Дочи и святой Души и прийти к нам в корабль.
– Боровком что ли?
Очень не подходило это слово к Витьку, но ведь в корабле другие братья не водятся.
Клава молча кивнула.
– Покажи-ка его, сестричка. Приведи.
Клава посмотрела – и не увидела. Неужели ушел?! Посмеялся только?! Нет, разглядела! Его комбинезон сливался с зазеленевшими кустами. Мощный леопард, невидимый в джунглях!
Сдерживаясь, чтобы при Свами не побежать к нему, Клава подошла, кивнула почти сурово:
– Пошли.
Витёк тоже ничего не позволил себе на глазах у Свами. Подошел без робости – но не нахально. Ручку только не поцеловал.
– Этот? Сколько же тебе лет, братец?
– Двадцать два.
– В армии отслужил?
– Отслужил.
– Где?
– Десант. Чечня.
– Работаешь?
– Не мама же кормит.
– Кем?
– В охре.
– Первый раз меня слушал?
– Первый.
– И сразу уверовал?
– Да вот – сразу. Мы в десанте решаем – сразу.
– А в церкви крещен?
– Не.
– Чего ж?
– Тягомотина одна. А у тебя – понятно. Любовь – она и есть любовь. Прямая. Я знаю, в Чечне был. Без этой тесноты людской – нельзя. Раненый был три дня засыпан в подвале. И сестричка. Пить хотелось – больше чем жить. Говорю ей: а если кровь стакашку нацедить – дашь? Дам, говорит. Едва удержал. Потому что чувствую: не пошла бы кровь, не вино все-таки. Не прохладила бы. Липкая. Но запомнил, как девочка рванулась бритву искать.
Свами смотрела серьезно. Проникала иссиним своим взгядом. Но и Витёк смотрел в ответ спокойно, глаз не прятал.
– Интересно говоришь, братец. Целование ты ведь не принял у меня и печать? Я бы запомнила.
– Нет, не подошел.
– А чего ж?
– Не знаю. Думал, для своих это.
– Значит, не понял ты. Печать и целование вперед всех для невров… для неверных, которых надо из тьмы к свету привести. Ну так – на!
Они были почти одного роста, только Витёк шире раза в два. Свами не пришлось тянуться, она глубоко и долго поцеловала его в губы, нашла рукой его ладонь, положила себе на назначенное место, а другой ладонью накрыла симметрично его.
Клава рада была, что Мати Божа воплощенная приняла Витька сразу и без вопросов, но все-таки обряд показался ей слишком затянувшимся.
Наконец Свами отняла губы, сняла свою печать, освободила другой рукой ладонь Витька, но тот забыл убрать свою печатку, а Свами не напоминала.
Читать дальше
Конец ознакомительного отрывка
Купить книгу