К Свами выстроилась очередь. Сестры и братья получали предписанные прикосновения и отходили просветленные.
Двое здоровых попутчиков с помощью пожарника схватили попика крепко и без очереди подтащили к Свами. Бедняга кричал: «Бесы! Блудница Вавилонская! Сгинь!», но вырваться не мог. Руки ему крутили за спиной, и Свами чуть наклонилась, потому что выросла на полголовы выше врага своего, пробралась сквозь дикий волос губами к его кричащим губам, забрала их в свои, замерла, оторвалась, проговорила с улыбкой:
– Ты плюнул в меня, братец, а для меня это как семя твоей любви.
– Сарабанда! Блудница Вавилонская!
Не отвечая, Свами наложила Печать Любви и задержала ладонь.
– Да и ты, братец, любишь меня. Спасибо. Видишь, слова лгут, а прямая любовь передается – и ты сам сдержать ее не в силах. Теперь ты мой. Помнишь, сказано: «Кто достоин открыть сию книгу и снять печати ея?» Книга моя открыта тебе, а печати моей тебе не снять с себя отныне и во веки.
Послушники оттянули своего невольника шага на три, и отпустили.
Клава шла к выходу, потрясенная силой и величием Свами. Вот кто – истинное воплощение Мати Божи на Земле. И кто такая Клава, чтобы воображать себя Дочей Божей? Однажды Мати удостоила ее обряда удочерения – и это радость незатухающая на всю жизнь. Но она – маленькая Клава, весталка Калерия, что само по себе счастье, о котором не могла мечтать бедная девочка из трущобной квартиры, вечная двоечница у гордых учителей.
Теперь в выходящем потоке ее окружали почтительные попутчицы и попутчики. Многие и взрослые – но даже более почтительные, чем пацанки и пацаны.
– Скажи, сестра, вы ночи проводите в молитвах у себя в корабле?
– А молитву и не отделишь от жизни. Повторите на ночь тысячу раз: «Госпожа Божа, помилуй мя!» – и сами не разберете, спите уже, или еще зовете Госпожу Божу. Потому что Она-Они к вам тогда и во сне придет.
– Скажи, сестричка, а вино вы пьете?
Вина им в корабле не наливали. Росой утренней Свами балует всех с утра. Но это – дело их домашнее, семейное. Зато вспомнился папусик, который пил каждый день и даже чаще.
– Вина столько можно, чтобы Госпожу Божу не забыть. Если сбивается язык с молитвы, значит остановиться надо.
– Такая маленькая и такая уже разумная! А скажи, сестра, правда, что вы в своем корабле всем вашим братьям принадлежите по очереди?
Клава не успела, потому что ответили за нее:
– Охота вам глупости повторять! Или нарочно вас заслали, чтобы клеветать на Сестричество?!
– Почему, мне просто интересно. Может, так и нужно, я же спрашиваю, а не осуждаю.
Клава сообразила и ответила наконец, улыбнувшись светло как могла:
– Спрашивать всё нужно. У нас каждая к каждому подойдет, любой вопрос задает, и ничего таить нельзя. Таить здоровью вредить. Кто таит, тот в гробу походном едет душу хоронить. А что значит – принадлежать? Не только – вместе лежать. Мы все в одной семье, мы значит принадлежим всем и себе. А если про по середину тела, то мы, весталки, запираемся смело. Не пускаем в середку ни одного, ни всех; для весталки это – смертельный грех. Можете мне верить, можете проверить.
И Клава прираспахнула плащ, счастливая, что рифмы снова владеют ею, что не знает она отделяющего от людей стыда и потому в особенности, что все вокруг ей близкие и родные. Ну сестры и есть. Или братья. И может быть, она все-таки чуть-чуть Доча у Мати Божи?! Кто Её-Их горячо-горячо любит, та и Доча у Госпожи Божи.
– Ай, умница какая. И невинная – как малютка. Когда малютка голенькая бегает, никому ведь не стыдно, так и она. Правильно сегодня женщина говорила.
– В раю никому стыдно не было. И не будет снова.
На площади перед ДК слышались выкрики:
– Сарабанда прет! Блудницы масонские!
Но поток попутчиков теснил гонителей истинного Слабодного Сестричества.
Кто-то выдернул Клаву за руку из разредившейся на асфальте толпы.
– Сестричка, вот и я!
Тот самый парень в пятнистом комбинезоне, который со стишком подошел. С головой сверху бритой. Потянул рукой как леопардовой лапой.
– Здравствуй, братик, – ничуть не испугалась Клава.
– Как эта ваша богиня учила? Давай Печатями Любви махнемся. Клево придумано!
– Давай.
Клава запрокинула голову и подставила губы.
Бритый всосался в нее губами, а мозолистая ладонь его грубо прошлась по грудкам и нажала на срединный треугольник.
Клава уперлась ему в грудь. Она даже не могла крикнуть: «Хватит!» захваченными в капкан губами.
Читать дальше
Конец ознакомительного отрывка
Купить книгу