Андрей Никулин - Я - АЛКАШ

Пили мы практически каждую вахту, а бывало, что и на смену я приходил уже изрядно под градусом, или с большого будуна. Моя семейная жизнь в то время была на грани краха. Третий год совместной жизни – всё как по науке. А тут ещё ко мне нагрянул мой институтский друг. Жил он, конечно же, у меня дома и куролесили мы с ним напропалую.

Однажды, чтобы как-то помириться с женой я пригласил её и друга на ледокол попарится в сауне. Одной из достопримечательностей нашего судна была сауна, не зря же его финны строили. Жена и друг, помимо водки, прихватили с собой ещё одну нашу общую знакомую, с которой мой друг имел в институте бурный роман. Вот так втроём, весёлые и пьяные они и появились в моей каюте. Слава всевышнему механик уже закончил к тому времени свой предвахтенный обход, и засел в своей каюте. То ли лёг спать, то ли просто глушил в гордом одиночестве водяру. К капитану тоже пришли какие-то важные люди, он уже попарил их в нашей сауне, а теперь угощал вкусными напитками и закусками в своих апартаментах. Так что приход моих гостей остался незамеченным. Я быстро договорился с Шуриком, а этот молодой паренёк был, пожалуй, единственным из нашего сплочённого экипажа кто относился к горячительным напиткам с прохладцей, что он отмажет меня, в случае если кому-то из начальников взбредёт в голову спуститься в машинное отделение, а сам заперся в каюте со своими друзьями. Правда пришлось сбегать к нашей поварихе, она в тот день осталась ночевать на судне, чтобы выпросить хоть какую-нибудь закуску.

О, наша повариха Тома была, как бы это помягче выразиться... запоминающейся женщиной. Весёлая, симпатичная бабёнка, возраст - немного за тридцать, отменный повар и просто хороший человек. Это всё наша милая Томочка, но только до первой рюмки. Несмотря на довольно-таки молодой возраст Тома, была запойным алкоголиком со всеми вытекающими. Правда и то, что готовила она великолепно и потому собственно ее, и держали на судне. Всем хороша была наша Тома, пока ей в рот не попадала хоть капля спиртного. И вот тогда на камбузе поселялась всклокоченная мегера неопределённых лет отроду, которой ничего не стоило запустить в кого-нибудь кастрюлей или половником. Экипаж тут же переходил на консервы, а около каюты Томы мы старались ходить на цыпочках, и молча. Через три-четыре дня Тома отходила, появлялась на камбузе с виноватой улыбкой, и тогда для команды наступал праздник желудка. Таких блюд, которыми нас почивала провинившаяся повариха, не подавали и в лучших ресторанах нашего города.

В тот день Тома, только что вышедшая из запоя, была сама любезность и доброта. Она снабдила меня закуской и, узнав, что в гостях у меня жена с подружкой сама изъявила желание отвести их в сауну и хорошенько попарить. На моё приглашение к столу Тома отрицательно покачала головой, сказав, что с неё хватит, что она никак ещё не отойдёт от последнего загула. А вот я и мои гости угрызениями совести не страдали, и потому прекрасно расположившись в моей комфортабельной каюте, стали выпивать и закусывать. Мы вспоминали свои студенческие годы, все четверо учились на одном курсе, и старались не касаться острых тем теперешней трудной жизни.

А жизнь за бортом ледокола нас не особо жаловала. Всё как-то резко менялось, наше высшее образование оказалось не востребовано, мы со своими принципами и человеческими понятиями оказались не нужны современным реалиям. Пока мы с другом отдавали долги Родине, эта самая Родина изменилась до неузнаваемости. Все наши планы на дальнейшую жизнь полетели к чертям собачьим. Мы стояли и озирались по сторонам, не зная как быть дальше, чем заниматься, как, в конце концов, добывать хлеб насущный. Мы по привычке пили вино, забываясь в пьяном угаре, но и оно уже не спасало, а на утро становилось ещё хуже. Нам пора уже было определиться, как жить и что делать, но ничего конкретного мы придумать не могли. Мы ещё не верили в то, что всё это, то, что творилось в стране, уже навсегда, что обратной дороги не будет, что теперь надо жить по-новому. А многие ли думали в 89-ом, что это начало чего-то совсем другого? Вот то-то и оно!

После первой выпитой бутылки наши дамы изъявили желание идти в сауну. Мы с другом особо любителями париться не были, да и было нам, о чём с ним поговорить, и потому сопровождать девушек мы отказались. Я сбегал за Томой, включил сауну и отвёл женщин париться, строго настрого предупредив жену, чтобы ни в коем случае поварихе не наливали. Потом я сводил друга в машинное отделение, похвастался, на каком обалденном судне я работаю. Шурик доложил что в «Багдаде всё спокойно», что начальство дрыхнет, и что я могу продолжать спокойно выпивать. Мы с другом вернулись ко мне в каюту и открыли вторую бутылку.