Коллектив Авторов - Эта гиблая жизнь

– Простудился, сердешный. И в кабине умер. Сердце слабенькое оказалось. Сегодня в Польшу отправят.

Степанов обнаружил, что сидит прямо на столе перед бабушкой, рядом с ее чашкой. Ему померещилась тень на жалюзи, через которые еще пару дней назад Рихард пытался просунуть губы – в надежде докричаться до кого-нибудь... «Человек, видящий несуществующих фантомов, к реальности, как правило, слеп», – подумал Степанов и автоматически прочитал объявление на информационном стенде: «Телефон доверия службы собственной безопасности центрального таможенного управления».

– Чьей, собственно, безопасности? – прошептал он в недоумении и почувствовал, как вместе со способностью логически мыслить появляется ненависть: – Это что же за абулия такая приключилась?

– Трубников Дима, пройдите на рабочее место, – свирепела по селектору девушка.

Появилась Валя. Она опять была в зеленой форме.

– Вы бы еще спать завалились, Степанов! Где письмо от французов? Пусть подтвердят, что гаечный ключ попал в контейнер случайно, при упаковке. И не пропадайте, у вас впереди еще множество открытий и перемен, – сухо чеканила Валя, глядя прямо перед собой; ее взгляд лишь на мгновение остановился на Степанове, и сразу ушел в сторону, не останавливаясь, ничего не выражая. Она не видела его! Или делала вид?

– Не гаечный, а скрипичный, – он подмигнул ей, пытаясь угадать, что скрывается на сей раз за Валиной холодностью и невозмутимостью. Зачем эта загадочность и противоречивость?

– Звоните французам, – сказала она. – Звоните.

И столько в ее словах было энергии, тяжелой, почти термоядерной, что Степанову стало ясно, насколько эта молодая женщина приспособлена к реальной жизни, с ее борьбой, трудностями и опасностями.

Она выживет. Обязательно.

Степанов решительно направился к своей машине. Никогда он больше не вернется сюда. «Нужно было везти ее не домой, а в лес, в глушь лесную. И оставить там. На съедение волкам».

Когда он уже открыл дверцу своей машины, до его слуха донеслись звуки мандолины. Кто-то из водителей-перевозчиков полусонно гнусавил:

Дьяков Виктор Елисеевич родился в 1951 г. в Москве. Закончил военное училище, двадцать лет отслужив в армии, майор запаса...

Печатался в «Нашем современнике», в «Москве», «Подвиге», «Русском доме», «На боевом посту», «Нашей улице».

В небольшом райцентре, в лесной глухомани московский поезд стоял всего несколько минут. Сходящие и садящиеся пассажиры спешили, суетились... Среди прибывших небольшого роста щуплый пацан, на вид лет тринадцати-четырнадцати в серой неброской куртке с поднятым капюшоном, с потертым рюкзачком за плечами. Затерявшись в негустой толпе, он миновал старой постройки одноэтажное здание вокзала. Очутившись на крохотной привокзальной площади, где специально к поезду подъехали автобусы, легковушки частного извоза и встречающих... Мальчишка не пошел ни на автобус, ни к машинам. Он вытащил из кармана клочок бумаги, прочитал: «От вокзала по улице Третьего Интернационала до кафе „Чайка“...»

За одним из столиков кафе, вернее забегаловки, сидел молодой мужчина лет тридцати, в дорогом широком пальто, подстриженный модельной «лесенкой». Он не спеша пил кофе, время от времени посматривая на часы. Увидев мальчишку, мужчина с облегчением вздохнул и улыбнулся. Тот тоже, просияв, чуть не подбежал к столику:

– Привет Колян, вот и я!

Сейчас, когда они оказались рядом, стала очевидной схожесть их лиц, хоть у мужчины оно казалось утяжеленным книзу, бульдожьим, а у мальчишки, напротив, заостренным, худеньким... Но глаза – острые, ищущие, а рот, губы – резко очерченные, волевые... Они были совершенно одинаковыми, что могло быть только у родственников.

– Все в порядке? – негромко спросил мужчина, чуть кося глазами по сторонам.

– Как всегда... Что может со мной случиться? – Ты особо не хорохорься! Здесь город маленький, чужие сразу в глаза бросаются.

– Не учи ученого! – высокомерно ответил мальчик, снимая с плеч рюкзак и запихивая его под стол. – Лучше похавать что-нибудь закажи.

Николай подозвал немолодую официантку и сделал заказ... Мальчик накинулся на еду.

– Ты чего, в поезде совсем не ел?

– Ел... во сне, – с полным ртом ответил мальчик.

– Понятно... Значит, опять Нюрка на нуле... На вот, на карманные расходы, – Николай достал бумажник и бросил на стол пятьсотрублевую купюру.