Джеймс Миченер - Роман

Как и следовало ожидать, вопрос о пище в немецких семьях всегда ставился на первое место, что миссис Фенштермахер и подтвердила:

— Пудинг Эммы мы любим. И, так как сейчас обеденное время, садись с нами, Лукас, и я разогрею свинину нашего Отто.

Такое приглашение нельзя было отклонить, потому что если и есть такое блюдо, которое я просто обожаю, то это дрезденская свинина — тонкие, поджаренные в кукурузной муке с обеих сторон ломтики мяса. Отто Фенштермахер лучше всех мог готовить это блюдо в нашей долине. Невзирая на то, хорошо ли шли его дела, плохо ли, он не забывал стряпать свое коронное блюдо, да так вкусно, что, будь он чуть-чуть сообразительнее, мог бы сделать на нем неплохой бизнес.

Секрет блюда состоял в том, что говядина перемешивалась со свининой, туда Отто добавлял кукурузную муку, соль, перец, специи и ставил это на медленный огонь. Затем он заливал варево в удлиненные формы для пирогов — и, затвердевая, кушанье превращалось в один из вкуснейших деликатесов нашей провинции. Кулинарные эксперты, которым не довелось попробовать это блюдо в детстве, впервые вкусив его, предложили окрестить кушанье «свиным паштетом бедняка» или «закуской: дешево и со вкусом».

Мы же, пенсильванские немцы, считаем блюдо своим национальным, и нам жаль те штаты, где о нем не знают.

Пока миссис Фенштермахер разогревала обед, аромат которого заполнил всю кухню, мы с ее мужем сидели за столом.

— Зачем тебе нужны эти знаки? — спросил Отто.

— Каждый раз, когда я заканчиваю книгу, мне необходимо сменить вид деятельности. Вот я и стараюсь привести в порядок магические знаки. Но они должны быть очень старыми, — объяснил я.

— Насколько старыми? — спросила миссис Фенштермахер, обернувшись от своей плиты.

— Сделанными еще до Второй мировой войны. Даже задолго до нее. Настоящие немецкие, а не недавние подделки.

— На коровнике моего отца было четыре магических знака, — сказала она.

А я дополнил:

— Ты стояла рядом с ним в тот день, когда я купил их у него.

— Верно, — воскликнула она. — Но ты никогда не говорил, что ты с ними сделал.

Обращаясь к обоим Фенштермахерам, так как я не мог предположить, с кем из них я смогу договориться по поводу знаков, я объяснил:

— Я почистил грани, заделал трещины…

— Чем? — поинтересовалась миссис Фенштермахер.

— Очень крепким новым клеем. Затем осторожно нанес краску взамен облупившейся и обработал края так, чтобы они казались отломанными, а не отпиленными.

— Ну а потом?

— Потом я приклеил их на деревянную панель, оставив поля шесть-восемь дюймов.

— А это зачем? — спросил Отто.

— Чтобы нанести узор. Но сначала я шкуркой или пемзой придаю поверхности доски шероховатость — она должна выглядеть столь же старой, как и сами знаки.

— А что за узор? — спросила миссис Фенштермахер, она все еще стояла у плиты, дожидаясь появления золотистой хрустящей корочки.

Я раскрыл и эту интересную часть процесса:

— Узор немецкой Пенсильвании — старые символы.

— Как на свидетельствах о рождении? — воскликнул Отто. — Тюльпаны, сердечки с подписями?

Наши немцы были не искушены во всех видах искусства: они плохо знали музыку, за исключением длинных гимнов и несложных мелодий, не рисовали портретов и пейзажей, не ваяли. Библейский аскетизм запрещал такие занятия. Но чем мы увлекались с чрезмерной старательностью, так это малеванием узоров с бесконечно повторяющимися рисунками: птичками, буквами и человеческими фигурами. Подобные картинки в старые времена использовали на свидетельствах о рождении, школьных дипломах, в изображениях генеалогических древ и других важных бумагах.

— А почему ты совмещаешь знаки и картинки? — не унимался Отто.

— Потому что я создаю художественное произведение. Старое и новое — великолепная смесь и очень по-немецки.

— А что ты со всем этим делаешь?

— Продаю или отдаю в музеи, в публичную библиотеку.

— Тогда ты — художник, такой, как их показывают по телевизору? — спросила миссис Фенштермахер.

— Только любитель. Просто после столь долгого сидения за машинкой я люблю поработать руками.

— А люди покупают то, что ты делаешь? Эти амбарные художества?

— Я чаще дарю. Но иногда покупают.

— Я думал, что ты сумасшедший, — рассмеялся Отто, — предлагать мне деньги за это старье! Но если ты их продаешь, то я еще запрошу вдвое больше того, что ты мне предлагал в прошлый раз.

Я не успел ничего ответить, так как миссис Фенштермахер накрыла на стол. Она поставила не только аппетитное мясное блюдо с кукурузой, по краям обрамленное яблочной подливкой, но также сковородку с деликатесом — золотистой кукурузной запеканкой, поджаренной в масле до темно-коричневого цвета и политой густым сиропом «каро». Это была еда фермеров-работяг, с массой холестерина, но ведь мы, немцы, считаем: «если не жарена — это не еда».