Джеймс Миченер: Роман

К западу от построек высились семь великолепных голубых елей удивительного оттенка — их пышность напоминала пухлых немецких хозяюшек. Неожиданное присутствие этих красавиц во владениях Цолликоффера многое объясняет как в нем, так и в других моих немецких соседях. И, так как я был причастен к истории появления этих елей на ферме, могу объяснить, как это произошло.

Если бы вы проследили за образом жизни Цолликофферов, вы бы сказали: «Эта пара толстокожих немцев не ценит красоты». Герман — крупный мужчина, около шести футов роста и весом две с половиной сотни фунтов. [9] В 1 фунте — 0,453 кг. — Прим. ред. У него были рыжеватые волосы, густая борода, но усы отсутствовали, близко поставленные глаза и огромный живот, на котором брюки могли держаться без подтяжек и ремня, но предусмотрительный Цолликоффер имел на себе и то и другое. Он носил плотные носки и тяжелые башмаки, в которых при своей походке вперевалку напоминал селезня.

Его жена, Фрида, была не так высока, как он, и очень полная. Она носила туфли наподобие башмаков своего мужа, плотные черные чулки и юбку, доходящую до щиколоток. Я редко видел ее без фартука, который она завязывала над круглым животом. Раньше она носила кружевной белый платок меннонитки, но, вскоре после того как я с ней познакомился, она стала предпочитать платку твердый накрахмаленный капор. Наблюдая обоих Цолликофферов в течение дня, вы бы заключили, что все, чем они интересуются, — это еда. И отчасти будете правы — на отсутствие аппетита они не жаловались.

Но Цолликофферов отличало не только это. Однажды, в 1938 году, когда мне было пятнадцать, я приехал в Росток забрать нашу семейную корреспонденцию на почте, а миссис Цолликоффер покупала там марки. И, так как она была лучшей поварихой в нашей округе, а я одним из тех счастливчиков, которым удалось отведать блюда ее кухни, я всегда был очень вежлив с ней. Когда мы разговаривали, к нам приблизился незнакомый мужчина и спросил:

— Извините, вы не миссис Цолликоффер?

Она недоверчиво отпрянула, а тот объяснил:

— Меня зовут Ганс Драксел. Я — владелец питомника.

— Ах, да. Вблизи Дрездена.

— Совершенно верно. У меня есть местечко, где посажены удивительные деревья, которое наши работники называют «Унылым участком».

— Что же это значит?

— Деревья продаются уже в течение восьми лет. Но ни у кого не было денег. Они вытянулись. Это последний сезон для их продажи. И, если у меня их не купят, мне придется их спилить.

— Если они такие великолепные, зачем же их спиливать?

— Нужно освободить место молодым, которые мы сможем продать.

— А почему вы говорите все это мне?

— Разве вы не жена Германа Цолликоффера?

— Жена.

— Мне сказали, он один из немногих в этих краях, у кого есть деньги.

— Мы не бедны.

— У меня есть семь великолепных экземпляров, лучших в Америке, стоимостью в пятьдесят долларов каждый…

Фрида рассмеялась:

— Пятьдесят долларов за дерево! Это безумие.

— А я предлагаю их вам за три с половиной доллара каждое.

Когда все, кто находился на почте, раскрыли от удивления рты, мистер Драксел добавил:

— Да. Мы прозевали те годы, когда должны были продать их. Теперь или их возьмете вы, миссис Цолликоффер, или мы их спилим.

— Но…

— Я знаю ваши владения. Деревья там будут прекрасно смотреться. Они — высокие, голубые, красивые.

Он предложил проводить ее домой и показать, где эффектнее всего будут смотреться ели. Она ответила:

— У нас решение принимает хозяин.

Но он не обратил внимания на ее слова и попросил меня — а я был на велосипеде — показать ему дорогу к ферме Цолликоффера. Когда Герман услышал историю мистера Драксела, он сразу проникся ситуацией, и я видел, что он переживает за судьбу семи деревьев. Но никакого интереса к их покупке у него не было.

— Что я буду делать с голубыми елями?! Я же не миллионер!

— Вы можете посадить их вдоль дороги, — предложил мистер Драксел, — они будут служить преградой ветру.

Но Цолликоффер был упрям и проводил бы мистера Драксела ни с чем, если бы его жена вдруг не поддержала того:

— Герман, возьмем их. По три пятьдесят. Мы можем себе это позволить.

— Но для чего они нам нужны? — рыкнул Герман, а его жена ответила:

— Просто для красоты.

И Герман сказал Дракселу:

— Сажай. Если Фрида хочет их, пусть берет.

Сделка была совершена, и на следующий день.

Цолликоффер и я поехали в питомник, где следили за тем, как двое мужчин выкапывают семь великолепных елей, чьи бело-голубые иголки искрились на солнце. Мистер Драксел приехал к Цолликофферам помочь посадить деревья, и, в то время как мы втроем копали ямы, миссис Цолликоффер удивила нас всех: внезапно появившись, она громко крикнула: «Слишком тесно!» — подразумевая, видимо, что мы сажаем ели слишком близко друг к другу. Мы не послушали ее совета, но, как оказалось, миссис Цолликоффер была права, так как спустя три года, когда мне было восемнадцать, я помогал мистеру Цолликофферу пересаживать три дерева так, чтобы расстояние между ними стало больше, — точно так, как советовала миссис Цолликоффер еще тогда.