Евгений Алехин - Третья штанина

Также я узнал, что она бросила работать на «Доме-2» и пока мама дает ей деньги. И что Надя сейчас живет одна в квартире мачехи на «Краснопресненской», так я вообще-то и думал. Мачеха уехала на лето в Саратов (или куда-то еще, откуда она была родом) вместе с детьми, а Надя жила у нее.

Тем не менее она так и не дала себя поцеловать. Мы договорились встретиться как-нибудь, я посадил Надю на метро, и она уехала. Когда я вернулся с прогулки, Седухин с Орловичем под впечатлением от борща заверили меня: «НА ХРЕН ТЕБЕ КАКАЯ-ТО ВАСИЛЬЕВА. ЛУЧШЕ НАДИ НЕТ НИКОГО». Собственное мнение на этот счет я не мог сформулировать.

Теперь же у нас с Орловичем было два варианта: поехать к Наде на «Краснопресненскую», если она пустит нас, или ночевать на улице. Я сначала ломался, но потом все-таки взял у Орловича мобильник.

– Да, Дима? – спросила Надя.

Дима – это имя Орловича.

– Ты еще не спишь? – спросил я. – Это не Дима. Это я с Диминого телефона.

– Привет, – сказала Надя.

– Привет. Нам негде ночевать. Пустишь?

– Выселяют? – спросила она.

– Выселяют.

Она согласилась нас приютить.

– Поехали, – сказал я, протягивая Орловичу мобильник.

Но вдруг Орлович говорит:

– Я не могу ехать с такой большой сумкой.

Я решил, что он, такой кабан, боится ее тяжести, и выплюнул на асфальт несколько проклятий. Тогда он объяснил:

– Я же белорус. А у меня закончилась моя липовая регистрация.

– Белорусов же не трогают? Они же, считай, Россия? Вы.

– Могут возникнуть проблемы.

Мы закурили еще по одной. Вот так: ночь уже подкрадывалась, я устал, а тут Орлович ссыт. Мы стояли посреди тротуара, как два барана.

– Отнеси мою сумку Гураму? – заявляет тут мне товарищ. – Попроси его, пусть полежит несколько дней? А я сделаю регистрацию и заберу.

– А ты что, не можешь сам?

– Я не могу.

Вот так. Сам я тоже леденел от мысли еще о чем-то просить Гурама. Мы поиграли в пинг-понг, переводя стрелки друг на друга, пока я не придумал:

– Я отнесу. Если выпадет решка, – сказал я, – а если выпадет орел – отнесешь ты.

– Хорошо.

Я бросил монетку. Выпал орел, тут все было схвачено. Орел против Димы Орлова. Все равно Орлович ломался еще минут пять, но все-таки пошел к общаге. Но тут же вернулся, довольный и без сумки. Все оказалось просто.

– Гурам согласился. Они до сих пор все так же стоят на крыльце, – сказал он.

– И смотрят в пустоту, – подытожил я.

Мы дошли до станции «Ботанический сад». В полупустом вагоне метро случилось маленькое происшествие. В двух метрах от нас ехали парень и девушка. Они ехали стоя, хотя мест было полно. Немного обнимались. Парень держал в свободной от девушки руке бутылку минеральной воды. На «ВДНХ» в вагон зашел гопник и уставился на парня. Парень не замечал гопника. Гопник смотрел на парня до «Алексеевской», то есть пару минут, всего одну станцию, но без перерыва смотрел, и мне казалось, одежда на парне вот-вот загорится под таким пристальным взглядом. А парень знай себе шепчет что-то своей цыпе на ухо. На «Алексеевской» двери открылись и закрылись, поезд поехал, гопник подошел к парню и сказал:

– Дай мне попить.

Парень обосрался от страха, такая внезапность лишила его рассудка, но, вместо того чтобы отдать воду, он сказал:

– Не дам!

Гопник вдруг сорвался. Видно было, что ему просто плохо, он не то чтобы пьян или не в себе, просто у него сдали нервы.

Он закричал на парня:

– Да я тебя уебу! Я еду с работы, и тебе, что, жалко дать мне воды?

И толкнул парня.

– Не дам! – повторил парень.

Девушка попыталась загородить своего кавалера и оттолкать к выходу.

– Я с работы еду, – говорил гопник уже сам себе, чуть ли не рыдая, – какой пидар, я еду с работы и хочу пить!

Я видел, как он сжимает кулаки, как он сильно напряжен. У него полетели гуси, как мне показалось. На «Рижской» девушка вывела своего парня, хотя тот делал вид, что хочет ехать дальше. Жалкая попытка распустить перья потерпела крах. Двери закрылись, а гопник огляделся и вдруг подошел к нам. Он спросил у Орловича:

– У тебя есть вода?

Орлович покачал головой, с усмешкой, но и с сочувствием сказал:

– Нет, у меня нет воды.

Гопник как будто еще что-то хотел сказать, я даже чуть испугался за него. Надеюсь, он не решил выебать нам мозги? Один удар Орловича быстро бы выбил из него такое решение плюс жажду. Но вдруг гопник сам передумал говорить и отошел от нас, бормоча ругательства, адресованные жадному парню. Вот еще один персонаж. В моей Внутренней Ебландии население пополнилось одним новым жителем. Мы вышли на «Проспекте Мира» и перешли на Кольцевую линию.