Эрне Урбан - Утренняя заря

— Это уж точно, Михай, — заметил один из собеседников, — но только как ты один против них выстоишь? Ведь за их спиной государство!

— С умом-то все можно! — уверенно заявил Михай, которому только что удалось отозвать сына с военной службы.

Дело же обстояло так. Йошка, сын Михая, добровольно пошел в Народную армию: уж очень ему захотелось стать офицером и носить мундир. Старик отец никак не соглашался с этим решением сына, однако тот все-таки настоял на своем, да только ненадолго. Отец ворчал до тех пор, пока кто-то не надоумил его написать прошение в самые верхи, обосновав просьбу о досрочной демобилизации сына Йожефа государственными интересами.

И он написал такое прошение, не забыл в нем упомянуть ни о смерти жены, ни о своем пятидесятичетырехлетнем возрасте, ни о том, что его дочки повыходили замуж и разъехались по другим районам. А закончил он свое прошение следующими словами:

«Как я, Михай Пирок, один, и уже немолодой, смогу обработать двенадцать хольдов своего участка да еще арендованную землю, когда моя единственная опора, единственный сын Йожеф Пирок служит в солдатах? Земля же не может остаться необработанной, так как это противоречит интересам государства. Если же я найму поденщиков, что я вынужден сделать, то меня заклеймят как кулака. На основании вышеизложенного прошу отпустить моего сына домой…»

Написано это прошение было замысловатым старым стилем, который Михай усвоил от отца, работавшего некогда в имении Байти и получившего за это земельный участок в двенадцать хольдов, однако что касалось самой сути просьбы, то она была изложена понятно и, самое главное, была вполне выполнима. Не прошло и трех недель, как сын Йошка был демобилизован, и старик теперь потихоньку посмеивался себе в кулак.

С тех пор Михай при малейшем случае не переставал твердить о том, что крестьянин выносливее любой кошки и хитрее лисы: для него не существует такого положения и такого закона, которые он не мог бы обойти.

Говорил он это главным образом в связи с тем, что, оставаясь последним частником во всем селе, прошлой весной полтора хольда земли засадил помидорами.

— Дядюшка Михай, — с ужасом говорили соседи, — как только вдвоем вы сумеете вырастить столько помидор?

— А это уж моя забота… К тому же у меня имеется пара великолепных волов…

Упомянутые Михаем волы были не столько великолепными, сколько старыми. Они еще работали в имении у барина, и во время инфляции Михай приобрел их за листовой табак и двадцать литров пшеничной палинки. А поскольку он был человеком смышленым и довольно-таки осведомленным, то заключил с животноводческим кооперативом договор на их откорм. Он запросил под это дело пятьсот форинтов и получил их, а помимо того, вывез с мельницы отрубей для откорма волов. За этим последовала «военная операция», которую Михай лично окрестил «маневром сдирания двух шкур с одной лисы».

Отрубями, полученными от государства, он быстро откормил нескольких собственных свиней, а своих волов начал предлагать знакомым, оказавшимся в затруднительном положении с тяглом.

— Чего вам ждать трактора? Его вы получите только после того, как в кооперативе закончатся все работы по вспашке. А у меня есть пара великолепных волов, едят они мало, зато как работают. Жаль будет, если вы пропустите доброе весеннее время. Чем вы мне за это заплатите? Да хоть ничем. Я ведь не кулак какой-нибудь. Это я, так сказать, делаю из чистой любезности к вам. Будете кормить волов, и только, а если у вас появится возможность, то вы со своей стороны и мне какую-нибудь любезность окажете.

Что можно было ответить на такое предложение? На свете не существует ни одного единоличника, которого не мучила бы хоть самая маленькая, но жадность. Не зря, видать, появилась такая пословица: «Лучше воробей в кулаке, чем синица в небе». МТС и на самом деле может прислать трактор только завтра или послезавтра, к тому же за него нужно платить если не наличными денежками, то частью урожая. А старый Пирок что просит? Да ничего, а уж любезность, которую придется ему оказать, вряд ли может быть тяжелым бременем.

Волов впрягли в работу, а когда подошло время прополки помидоров, Михай Пирок словно с ножом к горлу пристал к тому, кто брал у него волов, и сказал:

— Ну браток, когда тебе туго приходилось, я тебя по доброте своей выручал, а теперь я сам в беде оказался, и было бы хорошо, если бы ты мне помог. Скажи-ка ты своей дочке да жене, чтобы они завтра зашли ко мне прополоть помидоры.