Чезаре Дзаваттини - Слова через край

Салони (поспешно, к Кьяретти). Мы все согласовали. Упаковщик… Двадцать тысяч лир в месяц.

Кьяретти (останавливается и оборачивается). Тридцать.

Салони.Тридцать, тридцать. Пиши, Антонио.

Кьяретти с достоинством усаживается, а Салони улыбается ему, как бы подтверждая, что все уладилось в соответствии с его желаниями.

Работает. Нужно только запастись терпением. Давай, Антонио, действуй.

Антонио раздосадован. Он вдруг резко, словно хлыстом печатает на машинке одно только слово. Кьяретти поспешно читает, и на лице у него сразу появляются изумление и негодование.

Кьяретти.Ну, нет. Это не пойдет. Такие слова пишут только на стенах уборных.

Салони с встревоженным видом тоже читает и непроизвольно начинает смеяться, но, тотчас опомнившись, умолкает из страха перед Кьяретти.

Салони.Наверно, это можно немножко смягчить. У Антонио перо — как игла штопальщицы.

Кьяретти.Меня этот термин волнует не столько сам по себе, ибо он все же несет до некоторой степени конструктивный смысл, сколько то, какими намерениями он подсказан… В нем таится, хотя и облеченный в вульгарную и смутную форму, некий дух мятежа. (Обличительным тоном.) Он хочет послать нас подальше. Избавиться от нас.

Салони.Подумаешь, да я одной ассигнацией исправлю дело!

Кьяретти.Напрасно вы так в этом уверены. Когда не хватает характера, иногда может взбунтоваться искусство. Понимаете?

Салони.Нет. Моя задача — быть менее проницательным, чем вы.

Кьяретти.Давайте на него строго посмотрим. (Подталкивает локтем Салони, чтобы тот тоже устремил на Антонио строгий взгляд.)

Салони.Не беспокойтесь. Он от меня никуда не денется.

Кьяретти.Нужно обладать запасом пессимизма, по крайней мере таким же, что есть в Евангелии.

Салони.Я более современен. (Громче, к Антонио.) Я разрываю с тобой контракт.

Антонио (обеспокоенный, оборачивается посмотреть на них, но оба глядят в другую сторону. Старается, чтобы его голос звучал ласково и приветливо). Добрый день.

Кьяретти делает знак Салони, чтобы тот не отвечал.

(Повторяет еще ласковее.) Добрый день.

Салони уже готов сдаться, но Кьяретти бросает на него свирепый взгляд.

Ну же, ну, улыбнитесь. Мне необходимы улыбки, даже если они неискренни. Мне уже стало немного холодно. Выпьем вместе аперитивчик, доброе красное вино поднимет нам настроение.

Салони (так, словно он это предвидел). Ну вот, он уже и раскаялся.

Кьяретти.И все же поиграем еще в нашу игру. Его надо проучить хорошенько.

Антонио (встает и делает то, что играющий Антонио актер умеет делать лучше — смешить при помощи быстрой мимики, например, положить под нос карандаш на манер усов. По те продолжают смотреть в другую сторону, хотя Салони уже с трудом удерживается от смеха). А вот послушайте новенький… «Гляди», — говорит горожанин деревенщине. И нажимает на выключатель. (Иллюстрирует анекдот, пользуясь расположенным рядом выключателем яркой лампы.) «Ах!» — удивляется крестьянин. «Теперь ты попробуй», — говорит горожанин. Крестьянин робко нажимает на клавишу. (Изображая крестьянина, нажимает на выключатель и гасит лампу.) «Ох, ох!» — восклицает разочарованный крестьянин. «Нет, надо вот так, — настаивает тот, — вот так». (Вновь нажимает клавишу, и свет загорается.) Тогда деревенщина тихонько, тихонько, со всей осторожностью, вновь пробует зажечь свет… (Нажимает пальцем на выключатель, и свет опять гаснет. Он сверлит взглядом Кьяретти и Салони, которые словно советуются друг с другом.) Ха-ха-ха…

Кьяретти и Салони крепятся, но Антонио хохочет все заразительнее, и наконец ему удается рассмешить обоих — сперва Салони, потом Кьяретти.

Салони (примирительно). Сегодня вечером поужинаем все вместе, с нашими любимыми женами. Плачу я.

Кьяретти (смягчаясь). Согласен. За работу… за работу, Антонио.

Салони.У того, кто увидит нас, просто и весело сидящих за одним столом, составится прекрасное представление о жизни. В одном большом городе Северной Италии…

Кьяретти.Паоло и Паола любят друг друга. Салони. Очень.

Антонио (делая над собой усилие). Оба они работают на одном большом заводе.

Салони широко улыбается Кьяретти, словно говоря: видите, я был прав, все уладилось.