— …завтра три тысячи восемьсот лир. Дела не ждут, понятно тебе?
— Отсрочь хоть на несколько дней.
И так еще пять или шесть раз.
— …три тысячи восемьсот…
Сыновья Чиро все так же цеплялись за спинку кровати; луч солнца скользил по полу и возвращался назад.
Теперь я думаю вот что: ангел позволил мне увидеть ту сцену, дабы я извлек из нее урок. В самом деле, достаточно сущего пустяка, чтобы все злобные споры между людьми разрешались миром, — попробуйте лишь много раз подряд повторить одну и ту же ссору.
Но у кого было время хорошенько поразмыслить об этом? Я в ту пору часами играл в теннис чтобы похудеть.
Однажды, когда отец вечером возвращался из долины, ему показалось, будто младший сын сидит на мосту. Смерть младшего совершенно его убила, это было видно даже по одежде. Мать теперь часами сидела согнувшись у окна, опушенного снежной бахромой, и смотрела вдаль, туда, где за горным перевалом был Черный Камень посреди равнины. Старший сын жил далеко от них. Он приехал в Ман вечером 12 декабря и на похороны не поспел. Всю ночь отец, мать и сын проговорили, а уже на рассвете Антонио вернулся назад из-за неотложной работы.
Двенадцатого декабря Антонио ждал в Ка, когда отойдет автобус на Ман, его родной город. Через потрескавшееся оконное стекло маленького кафе он видел, как пассажиры торопливо садились в автобус, а тот весь подрагивал — мотор уже был заведен.
Любил ли он младшего брата? Пожалуй, нет, за всю его долгую болезнь ни разу о нем не вспомнил. И все-таки, едва получил известие о его смерти, бросил все дела и поехал. Скоро он прибудет в Ман, он заранее видел себя стоящим на холодной дороге у дверей родного дома вместе с другими людьми, одетыми в траур. И он, тоже бледный, замерзший, будет плакать на плече у Би или Ти. Ему заранее было неприятно при мысли, что он сойдет с автобуса и сразу же ощутит запах беды. Все столпятся вокруг новоприбывшего, точно он один испытывает горе. Белые руки отца и матери, протянутые к нему, выставят его напоказ. Антонио уже видел, как он с непокрытой головой идет за похоронными дрогами, которые на самом спуске всегда пронзительно скрипят. А жители городка будут глазеть на него через прорези ставен.
Шофер объявил, что автобус отъезжает. Антонио не поднялся. «Подожду следующего — и тогда приеду уже после похорон». Он увидел, как автобус тронулся с места, окутанный голубым облаком газа, с грохотом вылетавшего из выхлопной трубы. Колеса расплющили тоненькую корочку льда на мощеной мостовой. Немного спустя Антонио встал, вышел из кафе и спросил у одного из прохожих:
— Когда отходит автобус на Ман?
— Только что ушел, — ответил прохожий.
Антонио досадливо махнул рукой. Вернулся в кафе, полное незнакомых людей, и потом время от времени снова с досадой махал рукой.
Мой попутчик вдруг засмеялся и показал мне в окно на хвост ящерицы, прыгавшей по камешкам между рельсами. Поезд уже несколько минут стоял на маленькой станции, было очень жарко, откуда-то доносился рев вола. Я увидел бесхвостую ящерицу, повисшую с высоко поднятой головкой в нескольких метрах от нас на стене.
Наконец поезд снова тронулся. Мой попутчик снял пиджак и угостил меня сигарой. Он ехал в Чи — большое селение в долине.
— Останусь там навсегда, — сказал он. И потом долго рассказывал об этом своем селении, которое в закатные часы летом все окрашено в красный цвет.
— Там меня все знают, пусть уж это случится там, где меня все знают.
Он объяснил, что боится сойти с ума — симптомы он у себя уже замечает.
— Иной раз в голове проносится образ, а я потом безуспешно пытаюсь как-то его назвать. Образ исчезает, а я остаюсь в полной растерянности. Мне видятся самые простые вещи — фиговое дерево, стол. И я даже не знаю, за что уцепиться, лишь бы этот образ не забыть. Как назвать эти пришедшие мне на ум вещи? Тут одна лишь начальная буква, скажем «эл» или «эм», могла бы меня спасти.
У моего попутчика не было детей, и это его утешало.
— Представляете, сын увидит меня со всклокоченными волосами и высунутым языком!
Я задал ему множество вопросов — так я всегда поступаю с больными, — беспокоясь только за себя самого. Неделю назад я сказал пою домой вместо иду домой…
Мой сосед по купе устал все запоминать, ведь каждый день, каждую минуту в наш мозг входят новые имена и названия.
— Эта ветка, вы, скрип вагона. Стоит открыть глаза И прислушаться, как память пополняется чем-нибудь новым. С меня довольно!
Читать дальше