Сергей Морозов - Великий полдень

Мы с дядей Володей смотрели в раскрытые окна и наблюдали, как расцветает сад, как старик садовник, опираясь на грабли, ковыляет от одной дымящейся кучи листьев к другой. Между прочим вместе со стариком по саду прогуливался любитель природы мажордом Веня. Должно быть, от скуки.

— Странный этот твой приятель, Серж, — вдруг заметил дядя Володя, кивая в сторону мажордома. — Сначала казался таким веселым, а теперь, даже когда улыбается, мрачен до ужаса…

— Обыкновенный, — пожал плечами я. — К тому же никакой он не мой приятель. Так, случайный знакомый.

— Ты извини меня, Серж, если я вмешиваюсь не в свое дело, — пробормотал дядя Володя, — но, по моему, он немножко ухаживает за твоей Наташей.

— Да, я знаю… Она ему нравится. Он мне и сам признавался. Он природу любит и вообще…

— Он часто заходит ко мне. Пообщаться.

— Да, он любит поболтать, — повторил я.

— С первого взгляда он производит приятное впечатление… А вот наши девушки почему то с самого начала невзлюбили его. Более того, они его просто на дух не переносят. Странно. Прямо таки антипатия какая то. Особенно у Альги…

В голове моей словно с треском проскочил разряд, сверкнула молния. Мне показалось, я даже ощутил в воздухе запах электричества. Я протянул руку и крепко взял дядю Володю за плечо. Я выясню это, и тогда пойму и все другое.

— Я хочу, чтобы ты мне ответил прямо и честно, Володенька! — взволнованно заговорил я. — Этот наш общий знакомый сказал мне, что Альга приезжает сюда специально для того, чтобы встречаться с Косточкой. И Папе это известно, и тебе тоже. Это действительно так?

Дядя Володя обеспокоено взглянул мне в глаза.

— Что с тобой, Серж? — удивленно пробормотал он, как будто не понимая, к чему я веду.

— Я тебя о чем то спросил, Володенька. Отвечай!

— Ну да. Похоже, они даже подружились. Все очень хорошо. Теперь при встречах не ссорятся, не цапаются, как раньше, и он ей не грубит, не задирается. Общаются совершенно на равных. У них якобы завязались какие то важные, «взрослые» отношения. Это, конечно, вроде игры, и я очень этому рад. Пусть играют. С тех пор как мы устроили здесь Пансион, Косточка сильно переменился. Да и не только он — все наши ребятишки. Для нас это самая большая награда… Честно говоря, мне всегда было очень жаль, что ты возражаешь против того, чтобы твой Александр присоединился к нашей компании…

— К вашей компании? Нет уж, благодарю покорно! И не строй из себя наивного! — воскликнул я, видя его недоумение. — Веня сказал, какие у Косточки и Альги завязались «отношения» и какие «игры»!

Дядя Володя смотрел на меня почти с испугом. Кажется, он искренне не понимал, о чем речь.

— Да, да, — заикаясь продолжал я, — она приезжает, чтобы его обольщать, развращать. Впрочем, я не знаю, как на самом деле. Может быть, он ее как то заставил, принудил. Он, я думаю, тоже способен на это.

— Погоди, я не пони…

— И не говори, что ты ни о чем не догадывался. Тебе все прекрасно известно. Как и Папе. Ты следишь, регулярно доносишь, докладываешь ему обо всем. Скажешь, нет? Не отпирайся, пожалуйста!

— Да, он принуждает меня, чтобы я информировал его обо всем, — снова заметно смутившись, признал дядя Володя. — Но тут… совсем, совсем другое дело! В конце концов, он отец, его можно понять… Я слежу, ты прав, мне приходится. Иначе…

— Не знаю только, — перебил я его, — известно ли обо всем этом Маме. Или она тоже одобряет подобные педагогические приемы? Что и говорить, веселое у вас тут организовано воспитательное учреждение!

— Ты с ума сошел, Серж! — прошептал дядя Володя. — Это какой то бред. Ничего подобного нет и не может быть. Косточка у нас, если ты хочешь знать, вообще ничем таким не интересуется. Он даже убежденный девственник. Если, конечно, так можно выразиться. Я ведь очень давно и внимательно наблюдаю за всеми нашими ребятишками. А за Косточкой в особенности. Поверь, я их знаю очень хорошо. Если кое кто из мальчиков уже произвел первые опыты в смысле онанизма, — слегка покраснев, сказал дядя Володя, — то Косточка ни ни. Все, что связано с этим, вообще с чувственностью, вызывает у него что — то вроде отвращения. Иногда мне кажется, что это то как раз ненормально… Уверяю тебя, Серж, — еще раз повторил он, — ничего такого нет!

— Ничего такого?

— Конечно! Если бы что то такое было, мы бы с Майей первые об этом узнали.

Лишь только он снова произнес ее имя, на его физиономии опять появилось умиротворенное, блаженное выражение.