Александр Бялко - Роман с физикой, или За всех отвечает любовь

Совершенно секретно

Председателю СовНарКома

Тов. Молотову

Служебная записка

Сегодня около 11 часов дня в центре Москвы произошли массовые беспорядки. Провокация была хорошо спланирована и подготовлена. Провокаторы воспользовались городским транспортом, в частности автобусом, маршрута № 1 Тушино – Охотный ряд. Сбор антиобщественных элементов произошел в пригороде, а затем они доехали до конечной остановки маршрута и с антинародными и антипартийными лозунгами пытались прорваться к приемной Верховного Совета по адресу проспект Калинина дом 1. По дороге к ним присоединились часть уже ожидавших их преступных элементов и ряд несознательных студентов московского университета.

Милиции и нештатным сотрудникам НКВД не сразу удалось рассеять толпу. Была проявлена преступная медлительность и мягкость в отношении врагов народа, затеявших эту преступную акцию.

К сожалению, ряду иностранных корреспондентов, проживающих в гостинице Националь, удалось сфотографировать происходящие, что говорит о связи провокаторов с иностранными разведками.

Организаторы провокации арестованы и дают показания. С корреспондентами западных средств информации ведется работа по изъятию у них фото и кино материалов.

Принимаются меры по усилению охраны партийных и правительственных учреждений и выявлению провокаторов и их агентуры по всей стране.

Нарком внутренних дел Абакумов

Александр Федорович не мог знать, да и не думал о том, что все силы спецслужб, все стукачи и филеры центрального пересадочного угла срочно вызваны на площадь Дзержинского (теперь Лубянка) для получения инструкций и агентурных донесений по поводу случившегося днем инцидента. Он тупо сел в свой поехал и поехал к себе домой до станции метро Университет. Мысль – Люба вышла замуж просверлила все мозги. Он не мог соображать. Время от времени он спрашивал себя: – А что это я так волнуюсь? Не мое это дело! Но психотерапия не помогала, и снова и снова стучало в голове: Люба вышла замуж.

Придя в свой темный и холодный подъезд, Изотов поднялся на свой этаж и встал спиной к своей квартире. Попробовал ключи. Дверь открылась. Вошел. Осмотрелся. Дома никого не было. Квартира была его. Все было в ней также, только зеркально отражено левое стало правым. Да еще портрет Сталина висел. Изотов снял пальто и ботинки, положил портфель в прихожей и пошел переодеваться. Мозги, после свидания с Любой, были похожи не дуршлаг – мысли из них не задерживались, а утекали. Промелькнула мысль, «интересно сравнить во что одеты люди дома при разных политических режимах», во что одеты Любы, – отозвалось эхом в голове. Наверное, Фрейд в чем-то все-таки был прав.

Об одном Изотов даже думать боялся. Он знал соседа. Часто болтал с ним, когда выходил курить на лестничную клетку. Он боялся, что это он написал на соседа донос, чтобы завладеть его квартирой. В сталинские времена это была обычная практика. Написал донос – соседа посадили, а то и расстреляли, – занимай жилплощадь. Изотову страшно было подумать, что он на такое способен, хоть даже и при Сталине.

Постепенно он стал успокаиваться. Квартира в которой он оказался, была не хуже и не лучше той, что напротив. Поэтому мотив улучшения жилищных условий отпадал. Но еще оставался запах. Каждый дом, каждая квартира пахнет по-своему. Этот дом Изотова пах не так, как прошлый. Это он остро почувствовал.

Опять в душе поднялась тревога за соседа, который сидит или уже лежит в сырой земле. Но, выйдя на кухню, он снова успокоился. На своем месте красовалось большое пятно, которое он протер на стене, когда сидел за чаем. Квартира была его давно, как и прежняя, а ремонта с тех пор и не делали. Видно, получена она прямо в новом доме. Просто списки как-то были сдвинуты.

На кухне он обнаружил пепельницу. Это тоже было странно. Значит, здесь его не гоняли курить на лестницу. Изотов по собачьему стал внюхиваться в незнакомый запах. Так пахнет в тех домах, где нет семейного разлада. Пахнет счастьем и уютом.

Изотов пошел к себе в кабинет, чтобы проверить подозрения. Он с трепетом стал проглядывать бумаги и вырезки газет, все, что касалось политической жизни страны. Бумаги были сложены так, как он привык. Привычка это часть нас, даже если мы существуем в разных жизнях.

Ответ он нашел сразу же. Товарищ Брежнев никогда не переводился в Москву, а значит, и товарищ Коштяну тоже остался в Кишиневе. Тот жучек, который превратил в труху дерево семейного счастья, отсутствовал. Изотов с гордостью откинулся в кресле. Значит, он действительно всего добился сам.