Александр Бялко - Роман с физикой, или За всех отвечает любовь

– Ну Николай Георгиевич – мужайтесь. Вы в драмкружке занимались.

– Конечно, у нас школа имени Блока была. У нас там под Солнечногорском блоковские места.

– И кого играли?

– Стихи читал, Блок все-таки поэт.

– Да, приходится надеется на только то, что с 53 года и правда полная амнезия, без обмана.

– Ну, что же, пошли.

На больнице висела табличка: Городская психиатрическая больница № 1 имени товарища Альцгеймера. У входа дремал милиционер, это сразу запомнил Изотов, и было еще место для дежурных санитаров. Попасть сюда было легче, чем выбраться.

– В чем дело, товарищи? – спросил милиционер с надеждой, что, наконец, случится что-то интересное.

– Вот привел вам физика знакомого. Я узнал его, когда случайно ехал мимо парка. Он там ходил. Меня не узнал, говорит ничего не помнит с 53 года.

Милиционер сразу не поверил в удачу, скорее всего это не редкий случай, а ошибка или симуляция. Скорее всего, но это было все равно веселее, чем просто сидеть без дела.

Он со значимостью поднялся.

– Сейчас позову дежурного врача. А он не буйный? – со слабой надеждой спросил милиционер.

– Вроде нет. Бормочет все время что-то.

– Пойдемте, – милиционер передумал оставлять их одних и повел по полутемному коридору в приемный покой.

– Андрей Иванович, это по вашей части.

За столом сидел молодой человек в белом халате, высокий, стройный и с умными карими глазами. Посмотрел на входящих оценивающим взглядам. Для Боркова это был первый в жизни нормальный психиатр. Он успокоился.

– Здравствуйте, Изотов, профессор философии МГУ, – представился Изотов, он вспомнил, что написано в его пропуске в университет и на всякий случай поправился:

– Кафедра сталинской философии.

За спиной врача висели портреты главного психиатра страны тов. Сталина и рядом портрет большого друга советской страны, австрийского врача Альцгеймера.

– Встретил знакомого физика, Борков, гуляющего по парку. Ничего не помнит, меня не узнает, – продолжил философ.

– Мне идти, – спросил милиционер, а то если что я рядом.

– Идите, я сам справлюсь.

Милиционер нехотя удалился и сел у двери надеясь, что что-то случиться.

– К вам такой вопрос, вы ему что-то рассказывали, пытались, так сказать память оживить?

– Доктор, честно нет, – Изотов испугался, что и его заподозрят в амнезии, если спросят что-то такое, что он не мог не знать, но не знал. Но это только обрадовало врача:

– Чудесно, значит картина заболевания не смазано. Знаете с амнезией есть очень тонкий момент. Больных так часто пытаются заставить вспоминать такое, что они забыли. Например, отцу сто раз говорят: Помнишь Петькину свадьбу? – он и уже знает, что была свадьба сына. Мне потом распутывать приходится. Значит ничего?

– Ничего!

– Тогда к вам вопросов нет, перейдем к больному.

Борков все это время сидел тихо и молча, чтобы не испортить впечатление.

– Как вас зовут?

– Коля.

Изотов в душе хотел аплодировать. Такой ответ не приснился бы ни одному симулянту. И действительно, как еще могли звать парня в 13 или 14 лет?

– А какое число сегодня, Коля?

– 2 марта.

– А год?

– Одна тысяча пятьдесят третий, – на всякий случай Борков выдал день смерти Сталина.

– Странно, запомнил день расстрела Берии, врага народа и американского шпиона.

– Яркое впечатление, – осмелел Изотов, – нарком и вдруг шпион. Я сам знаете как сейчас...

– Не о вас сейчас речь, – перебил врач.

– Где я? – на всякий случай спросил Борков.

– У врача, все нормально.

– Да, пожалуй, типичный случай ретроградной амнезии. Вы когда его нашли, травм не заметили?

– Нет.

– Все равно надо осмотреть терапевту. Такое бывает иногда при сильной травме головы.

Изотов с врачом уставились на голову Борков. Голова была в порядке. Вид у Боркова был не бритый, казалось, что он на самом деле целый день бродил по парку.

– Оставайтесь тут, я сейчас сестру приведу, она поможет переодеться в больничную пижаму, вещички ваши сдаст, а мы с профессором пойдем на улицу, покурим здесь не положено.

– А мне покурить можно? – робко спросил Борков.

– Тебе еще рано, Коля, – вошел в роль доктор.

Они вышли из больницы и встали у служебного входа, там не дуло и не капало под козырьком. Изотов вынул из кармана свою твердую Яву.

Сигареты в 77 году начали делать в пачках с крышечкой, как давно во всем мире. Все другие пачки стали называться мягкими.

Врач достал свою мягкую моршанскую приму. Он с удивлением посмотрел на сигареты Изотова.