Александр Бялко - Роман с физикой, или За всех отвечает любовь

– Наши?

– Наши, Ява делает.

– Наверно, на экспорт. Я таких никогда в продаже не видел. Да, что там прима моршанская и то по талонам.

Советская пропаганда любила распространять мифы о том, что в СССР умеют делать качественные товары, только продают их на Запад. Ходил даже такой бред, будто английская королева курит нашу Яву.

Изотов раскрыл пачку.

– Они еще и с фильтром! Я такие только в кино видел.

– Угощайтесь, пожалуйста.

Психиатр аккуратно положил назад в пачку свою приму и взял у Изотова из пачки сигарету. Пронес ее мимо носа.

– Какой аромат!

– Закурите, они не крепкие.

Доктор смачно затянулся.

– Да, восторг.

– Доктор, а как там с нашим пациентом. Надежда есть?

– Надежда всегда есть, или почти всегда. Случай очень интересный. У женщин это довольно частый симптом, – в момент полового созревания. У мужчин это вообще бывает очень редко, – врач пристально посмотрел на Изотова, – когда половая ориентация нарушена. У него как с этим делом? Сейчас просто для меня, а не для истории болезни.

Это было страшное подозрение. Врач заподозрил, что Изотов с Борковым голубая парочка. За гомосексуализм при Сталине полагалась статья. Да еще и в лагере с такой статьей было не выжить.

Изотов понял речь Андрея Ивановича именно так и поспешил от этого откреститься.

– Насколько мне известно, ориентация нормальная, Жена, дочь. У меня, кстати, тоже.

– Еще интереснее. А где он работает?

Изотов понял, что старое название секретного института не действительно, а как он называется сейчас, он не знает.

– Знаете, башня на Волоколамке, секретный институт. Доктор наук по физике.

– Да, тот, кому следует, найдет адрес, какой-нибудь почтовый ящик. А голову жалко, скорее всего, облучился как-то неудачно. Возьмем анализы, будем исследовать.

– Спасибо доктор. Умнейший интереснейший человек, прекрасный рассказчик и тут, на тебе!

У Изотова шла внутренняя борьба с самим собой. Его тянуло подарить пачку сигарет врачу, но ему и самому хотелось курить, а достать сигарет пока было невозможно. Не было не денег, ни карточек на табак. В конце концов, он вспомнил о том, что Борков тоже лишается возможности курить и решил морально поддержать товарища. Он полез в свой портфель, нащупал блок сигарет и вынул пачку.

– Возьмите, если понравилось.

– Да что вы, такая редкость.

– Ерунда.

– Приходите, навестить друга. Спрашивайте меня, я Селезнев, Андрей Иванович, – представился врач.

– Изотов, Александр Федорович, – ответил Изотов, – Конечно, обязательно зайду. У меня к вам маленькая просьба – можно на работу позвонить, а то знаете как с этим строго.

– Пойдемте, пойдемте, от меня позвоните.

Изотов вернулся в здание, врач провел его в другой кабинет. Волнуясь, Изотов набрал знакомые цифры. Два длинных гудка казались бесконечными.

– Любовь слушает, – раздалось в трубке.

– Люба, это я.

– Да, Александр Федорович, – голос стал милым.

У Изотова колотилось сердце, но он ликовал.

– Люба выйдете в обед к памятнику Ломоносова, что у старого здания, я вас жду и прошу ничего никому обо мне.

– Хорошо, что вы появились, Александр Федорович, а то мне Шварцман проходу не дает.

– Я ему дам, проходу не дает. Жду, Люба, это очень важно.

Изотов счастливый положил трубку на старый телефон.

– Спасибо, выручили, сказал он хозяину кабинета.

– Какие пустяки, звоните, заходите. До свидания.

– До свидания.

Изотов окрыленный выскочил на улицу, глянул на часы и выбрал направление на старое здание университета. Шагать было долго.

Никто на зафиксировал рекорд, но, наверное, Изотов поставил рекорд по спортивной ходьбе, для своего, 77-го года. Он шел так быстро, что водительница троллейбуса № 12, который ходит от самого Кремля до Покровского-Стрешнева, два реза заметила идущего странной походкой человека. Троллейбус за это время сделал полный круг. А Изотов шел, и для того, чтобы не отвлекаться по сторонам решал маленькую философскую задачу: Почему при социалистической системе люди плюют на асфальт, а при капиталистической – нет. Самым простым решением было, что при социализме просто все время хочется плюнуть, но на кого-то нельзя, на того, кого хочется опасно, а на землю можно, она все стерпит.

Удивительное явление заметил Изотов, проходя мимо Белорусского вокзала. Все шли к вокзалу с батонами белого хлеба. Но он не смог сосредоточиться на хлебе насущном, просто отметил про себя, что площадь перед вокзалом грязная и заплеванная гораздо сильнее, чем в его время.