Тама Яновиц - На прибрежье Гитчи-Гюми

Я взяла их в охапку и отнесла в нашу с Мариэттой спальню. Мариэтта сидела у туалетного столика и накладывала тени прямо поверх прежних наслоений.

– Что ты делаешь? – спросила я, укладывая визжащих щенят в коробку.

– Умащаюсь благовонными маслами, – ответила Мариэтта. – Сюда направляется мистер Хартли.

– С чего ты взяла? – спросила я и, сняв пижамные штаны, полезла в комод в поисках хоть какой-нибудь одежды.

– Это он загнил. Мама сказала, что не может приобрести пылесос, который он вчера нам показывал, и он хочет привезти другой агрегат, реконструированный.

– Реконструированный? – переспросила я. – То есть подержанный?

– Подержанный, но в прекрасном состоянии, – сказала Мариэтта. – И гораздо дешевле. Где мой пинцет?

– Не понимаю, с чего это ты так прихорашиваешься. Я думала, он не в твоем вкусе.

Я протянула ей пинцет и, присев на краешек кровати, стала натягивать пурпурные брюки-клеш.

– Как-никак мужчина, – сказала Мариэтта. – Мама говорит, его ждет несметное богатство. Я не намерена работать без крайней необходимости. К чертям феминистские идеалы! Что ты мне дала? Этот не тот пинцет. Где мой, нормальный?

– Не знаю, где нормальный пинцет, – сказала я. – Не могу понять, как можно интересоваться этим волосатым типом с мясистой мордой. Вид у него совершенно неаппетитный, разве что усики… А ты такая утонченная и изысканная. Как спелый плод из райских кущ.

– Если его компьютерная сделка выгорит, Стив Хартли заработает миллионов тридцать, самое маленькое.

– Мне всегда нравился колбасный фарш, – сказала я. – К тому же, мне показалось, что он влюблен в меня. Быть любимой – это дорогого стоит.

Мариэтта обернулась. В кулаке ее зловеще сверкнул пинцет.

– Думаешь, я его у тебя не отобью?

– Ты? Ни фига!

И тут я придумала, что еще надеть. Где-то в недрах шкафа валялся парик, который я приберегала для особых случаев. Если Мариэтта решила сманить мистера Хартли, то ей придется попотеть.

Я перерыла все и наконец нашла его. Стянув волосы в хвостик, я убрала их под парик, представлявший собой шелковистую огненно-рыжую синтетическую гриву.

– Сука! – воскликнула Мариэтта, надевая поверх тускло-зеленых леггинсов ситцевое платье в крупные розы. – Подлецу все к лицу. И профиль у тебя точеный, и лет тебе всего девятнадцать.

Я самодовольно улыбнулась. А потом села и разревелась.

– Ну, что с тобой такое? – спросила Мариэтта. Она села рядом и обняла меня за плечи.

– Никогда мне не вырваться из этой норы! – сказала я. – Так и останусь я в этом болоте, в этой сточной канаве на веки вечные!

– Нет, дорогая, – сказала Мариэтта. – Когда-нибудь вырвешься!

– Поищи свой нормальный пинцет у мамы под кроватью, – посоветовала я.

– Быстро же вы добрались, мистер Стив! – весело сказала я.

– Я был неподалеку. – Он нервно огляделся вокруг. – А звонил с бензоколонки.

Мамочка стояла у меня за спиной.

– Мистер Хартли, входите! – сказала она. – Позвольте представить вам моего жениха, Эдварда Шумахера. Вы с ним почти ровесники. Надеюсь, вы подружитесь.

Теодор зажал уши руками.

– Господи, мама! Хоть иногда думай, прежде чем что-нибудь сказать.

– В каком смысле? – спросила мамочка.

– Да в любом тебе доступном. То, что людям по двадцать восемь лет, еще не значит, что у них должно быть что-то общее. На земле миллионы двадцативосьмилетних мужчин, вообще не знакомых друг с другом.

– Интересно, а сколько всего людей, которым по двадцать восемь лет? – задумалась мамочка и потрепала прильнувшего к ней Леопольда по голове, отчего волосы у него встали дыбом.

Стив Хартли ее не слушал. Он пристально разглядывал меня. Я ему подмигнула.

– Вы как-то изменились, – заметил он.

– Мне не нравится, когда женщины злоупотребляют косметикой. – Стив рассеянно подкрутил ус.

Я тоже пригладила усики. Это не то чтобы усики – так, несколько волосков на верхней губе. Мариэтта считает, что их нужно обесцвечивать. У меня на этот счет свое мнение. А что, если где-то по свету ходит мужчина и ищет женщину с усиками?

– Стив, я немедленно отправлюсь в спальню и все сотру, – сказала я. – Наверное, вы действительно очень хороший продавец. Я никогда прежде не испытывала желания подчиниться чужой воле.

Стив чуть в обморок не грохнулся. Я обернулась и послала Мариэтте, возникшей позади нас, победную улыбку. Она мрачно нахмурилась и подошла к Стиву.

– «И придет Пророк на землю И укажет путь к спасенью, – сказала она. – Он наставником вам будет». Какой у вас восхитительный галстук, Стив. Позвольте рассмотреть его поближе. – Ухватив его за конец галстука, она что-то прошептала ему на ухо.