Калле Каспер - Буриданы [журнальный вариант]

Когда дверь за госсекретарем закрылась, Пятс встал и снова подошел к окну. Уже четверть, скоро Лайдонер должен был пройти по площади. А если не пройдет? Что, если полька уговорила его не участвовать в сомнительной авантюре? Но тут товарищи в беретах стали подталкивать друг друга и показывать в сторону двух башен церкви Карли. Пятс долго не мог увидеть, что их взволновало, стена сада Датского короля мешала, но, когда наконец увидел, хмыкнул от удовольствия — Лайдонер в целях маскировки взял с собой не только жену, но и собаку. Шли втроем спокойно и достойно, пока не исчезли за домами — семья на послеобеденной прогулке.

Теперь было важно, как поступит патруль, пойдет ли один из парней за Лайдонером или нет? Если пойдет, то, сукин сын, увидит, как у Домского собора полька с собакой свернет в сторону Пикк ялг, а генерал прошагает дальше и позвонит на улице Кохту в дверь его, Пятса, квартиры. К счастью, никто не двинулся с места, наверное, товарищи в беретах не имели соответствующих указаний.

Он вернулся к столу и сел — спектакль закончился. Вернее, только начинался — и то, что будет дальше, было у Пятса давно и основательно продумано. На убеждение Лайдонера хватит получаса, генерал обиделся на вапсов, что те его презрели. Конечно, в душе он мог лелеять надежду, что Пятс предложит ему стать президентом, но если нет, сам требовать не будет. Генерал на самом деле был человеком бесхарактерным, как большинство военных, он умел командовать только в заданных кем-то пределах, а еще охотней выполнял приказы других. Его мечта о президентстве была галлюцинацией тщеславного мужчины, гораздо больше подогреваемого желанием нравиться польской леди Макбет, нежели собственной волей. Когда они сядут напротив друг друга, Лайдонер скоро подчинится его авторитету и примет почетную должность главнокомандующего.

Следующий этап — аресты. Пятс открыл ящик стола и вытащил папку со скромным названием «Счета за воду». В папке лежало множество скрепленных листков папиросной бумаги, на каждом — ряды фамилий с точными рабочими и домашними адресами. Главари, члены центрального штаба, районные активисты — итого шестьсот шестьдесять персон. Да, начальникам тюрем предстоят нелегкие дни…

Еще раз удовлетворенно хмыкнув — остались люди, кому можно доверять, — он сунул список, полученный несколько дней назад, во внутренний карман пиджака. Всю эту команду надо элиминировать, и притом молниеносно, не за день, а за час. Даже охранка не справилась бы с такой масштабной задачей, поэтому надо придать в помощь политической полиции курсантов военного училища. На самом деле только для этого ему и понадобился Лайдонер…

Все остальное для человека, прошедшего две революции, было элементарно — почта, телеграф, вокзалы. Захватывать их, к счастью, не нужно, достаточно подчинить. В прессу пойдет сперва лаконичное сообщение, вечером — короткая пресс-конференция.

Ах да, кабинету надо сообщить. Правда, это было самое скучное правительство, которое он в своей жизни видел, но если они наутро во время завтрака прочтут в газетах, что введено военное положение, кто-то может подавиться и задохнуться — и иди потом, мерзни на похоронах.

Он позвонил. Госсекретаря пришлось ждать некоторое время, оказалось, ходил проверять, надежные ли люди стоят в охране.

— Собери-ка заседание правительства… — Пятс посмотрел на часы и немного посчитал, — к пяти. Я хочу им рассказать про этот патруль на паперти.

Он произнес это совершенно обыденно, но госсекретарь вздрогнул — он все же был не настолько глуп, чтоб не понять — что-то затевается. Ладно, пускай догадывается, предупреждать вапсов он не станет.

Когда госсекретарь ушел, Пятс встал и подошел к вешалке. Предстоял самый неприятный отрезок дня — выход на улицу при сильном ветре и слякоти. Путь был коротким, всего пять минут, но удобнее было бы все же жить и работать в одних стенах. Когда в стране будет спокойно, перееду в Кадриоргский замок, подумал он.

Глава пятая. Ревность

Если в восемь его не будет дома, я его убью, решила Виктория.

Но Арнольд не пришел ни в восемь, ни в полдевятого. Стенные часы все били и били каждые четверть часа, но звонок молчал, замок не скрежетал, и из подъезда послышалось только цок-цок-цок высоких каблучков, когда наглая официантка с верхнего этажа вернулась домой, но кафе закрываются позже, чем налоговый департамент…

Она в последний раз накормила Вальдека, перепеленала его, уложила в постель и пошла в свой салонкабинетгостинуюстоловую — ее поклон эстонскому языку, обожающему слитные слова. Лампа с зеленым абажуром зажглась, осветив страницы «Пособия консула». Можно ли найти еще более скучную книгу? Автор этого опуса точно не был Бальзаком. Возможно, объем его талии и соответствовал бальзаковскому, но Виктория сомневалась даже в этом; сухощавый, с землистым цветом лица и дергающимся глазом — вот каким представляла она себе анонимного творца сего величественного бреда. Почему вместо этого нельзя было перевести «Человеческую комедию»? Не потому ли, что консулы могли себя узнать в каком-нибудь жалком персонаже?