Карстен Йенсен - Мы, утонувшие

Чуть поодаль от гавани в тихий воздух валили черные массы дыма. Приблизившись, они увидели пламя. Это горели два парохода, стоявшие в Клёрдюбете. Война добралась сюда раньше их. Увидев крыши Марсталя, Кнуд Эрик было поверил, что все кончилось, и теперь на него навалилась усталость, близкая к отчаянию, и он подумал, что будь он пловцом, пытающимся добраться до берега, он именно теперь бы и сдался.

Судно подошло к пароходам, когда раздался вой пикирующего бомбардировщика. Подняв головы, они увидели устремившийся к ним «хоукер-тайфун». На кромке крыла сверкнула вспышка, и, оставляя за собой белый хвост дыма, в них полетела ракета.

Затем раздался треск, и весь буксир содрогнулся.

Время для детей было нехорошее. Каждый день на пляж и на островки вокруг города выносило утопленников, и находили их дети. Они всегда приводили взрослых, но в некотором смысле поздно. И дети стояли, глядя на полуразложившиеся, объеденные лица, и потом задавали слишком много вопросов, на которые нам было трудно ответить.

Ранним утром четвертого мая в порт вошел паром. Полный беженцев, он прибыл из Германии. Мужчин было мало. Какие были — все солдаты с окровавленными повязками на руках и ногах. Остальные — женщины и дети. Дети молчали. Сидели, неподвижно уставившись вдаль. Бледные, с тонкими шейками, торчащими из воротников зимних пальто, казавшихся слишком большими, как будто эти дети не росли, а, наоборот, уменьшались, усыхали в своей одежде. Скорее всего, они давно толком не ели. Но впечатление на нас в основном произвели их глаза. Они смотрели вперед невидящими взглядами, и мы поняли, что эти глаза слишком много повидали. Ужас быстро переполняет детскую головку, в итоге больше ни для чего места не остается. И глаза отказываются видеть и стекленеют.

Мы дали им хлеба и чая. Было похоже, что им нужно попить горяченького. Мы вели себя должным образом, хотя и не сказать, что были им рады.

Около одиннадцати утра затонули два немецких парохода, попытавшиеся пройти через южный фарватер. Английские бомбардировщики за последние пару дней много раз облетали остров, и мы часто видели их над морем. Теперь снова показались два самолета. Они выпустили ракеты, и оба парохода моментально загорелись. На носу и на корме стояли пушки, из них открыли огонь. Самолеты всё возвращались. Один из пароходов получил многочисленные повреждения, и вскоре его объяло пламя.

Лишь после прекращения стрельбы мы осмелились приблизиться к кораблям, чтобы помочь выжившим. В воде было полно людей, многие обгорели или получили осколочные ранения. Они кричали и стонали, когда мы поднимали их на борт, но нельзя же было оставлять их в холодной воде. Жуткое зрелище. Волос нет — спалило, кожа черная от копоти, а там, где она обгорела, видно кровавое мясо. Некоторые совсем без одежды. У нас были с собой одеяла. Но что толку прикрывать мерзнущих бедняг, ведь шерсть только прилипнет к голому мясу. Мы боялись дотронуться до них лишний раз, помогая выбраться на причал.

Много было и мертвых. Их мы оставили в воде. Живые важнее.

Раненых отвезли в больницу в Эрёскёбинге, а прочих поселили в так называемом общинном доме в начале Вестергаде. Ну а затем принялись вылавливать мертвецов. Их было довольно много. Мы укладывали трупы на набережной у причала Дампскибсброен, рядом со входом в гавань. Всего выловили двадцать тел. Они лежали длинной шеренгой, накрытые одеялами. У одного недоставало головы, и это еще не самое страшное, потому что лица не было, и нам не надо было в него смотреть, не было глаз, которые надо было закрыть, не было рта, раскрытого в немом крике, который последует за телом в могилу.

В порту собралось несколько сотен человек — посмотреть на горевшие пароходы. Один из них почти догорел, но дым по-прежнему валил столбом. У другого пожар охватил только среднюю часть. На борту находилась толпа нетрезвых немецких солдат, они возились на баке с толпой раздетых женщин. Страх смерти и алкоголь заставил их потерять всякий стыд.

Ближе к вечеру англичане вернулись и возобновили бомбардировку этих пароходов. В порту уже было черным-черно от людей. Скорбное зрелище, разворачивающееся на воде, собрало нас всех. Многие потеряли на этой войне супругов, братьев и сыновей, и проще всего было подумать: наконец-то немцы получили по заслугам. Но мы так не думали. Бесчисленное количество раз мы сами, наши деды и отцы стояли на палубах тонущих и горящих кораблей, нам слишком хорошо было известно, каково это. Тонущий корабль есть тонущий корабль. И не важно, кто на нем находится.