Карстен Йенсен - Мы, утонувшие

Кнуд Эрик не ожидал, что так рано станет капитаном. Не то чтобы он сомневался в своих способностях. Просто не знал, обладает ли необходимым авторитетом. Может ли адекватно оценить человека, так чтобы использовать его сильные стороны и заставить забыть о слабостях? А двадцать два человека за один присест?

На четвертый день в дверь вошел Вильгельм и попросил принять его на борт штурманом. Они с Кнудом Эриком в последний раз виделись в Марстале два года назад. Вильгельм обзавелся семьей. У них с женой родились мальчик и девочка, жена — его ровесница — была дочкой рыбака с Брёндстраде. Он навсегда избавился от заикания. В Марстале Вильгельм каждое воскресенье ходил в церковь. Дома у него лежал сборник проповедей. Без дела. Он до сих пор все помнил наизусть.

— Как отец? — спросил Кнуд Эрик.

Отец Вильгельма давно уже бросил тяжелую работу землекопа и теперь занимался рыбалкой, хотя и для этого был слишком стар. Но упрямо держался, запертый в своем беззвучном мире.

— Он рыбачил у Ристинге, когда подошли немцы. Гула самолетов, как понимаешь, слышать не мог. Поднял голову, потому что но воде заскользили тени, слишком быстро для облаков. Вот и все, что он знает о войне. Слишком занят своими креветками: это и есть его война.

Следующим был Антон. Его тут же назначили старшим механиком и потребовали отчета о состоянии двигателя.

— Ну, я не знаю, — затеребил Антон свои черные роговые очки, услышав, что у «Нимбуса» всего восемьсот лошадиных сил. — Корыто явно не из самых ходких.

Он спросил, какой уголь у них используется.

— Надо брать уэльский, — сказал он. — Ньюкаслский слишком коптит.

— Будет у тебя уголь, какой хочешь.

Кнуд Эрик ответил наобум. Он не разбирался в угле и не имел ни малейшего понятия, как его достать.

Антон посидел с мрачным видом. Кнуд Эрик ожидал, что тот встанет и уйдет. Когда-то они были друзьями, и до сих пор ими оставались, хоть и проводили большую часть времени в разных уголках света. Но Антон не был сентиментальным; профессионал, он не хотел понапрасну растрачивать свой талант механика. Потому ответ его стал для Кнуда Эрика неожиданностью.

— Ладно, черт с ним, — ответил он. — Нам, марстальцам, надо держаться вместе. Берусь. Будет у меня эго сито по морю ходить.

К их столу в уголке подошел чернокожий мужчина и выразил желание наняться матросом. Под расстегнутой рубашкой у него была белая майка, подчеркивающая темный цвет лоснящейся кожи. Они приняли его за американца.

— Привет от Фрица, — произнес парень по-датски.

Кнуд Эрик посмотрел на него в изумлении. От его внимания совершенно ускользнуло, что парень обратился к нему на его родном языке.

— А Фриц разве не в Дакаре?

— В Дакаре, — ответил мужчина, — по крайней мере там я его застал в последний раз.

И он протянул руку:

— Наверное, надо представиться. Абсалон Андерсен из Стуббекёбинга. Да, знаю. Я негр. Черный Самбо и так далее. Но я вырос в Стуббекёбинге, и если вы не будете спрашивать, где я выучил датский, то и я не стану спрашивать, где его выучили вы.

Он улыбнулся им в знак того, что знакомство состоялось и они могут перейти к сути дела.

— Я был в Дакаре вместе с Фрицем, — сказал он, выдвинул стул и уселся; Кнуд Эрик угостил его сигаретой. — Но про Дакар вы, наверное, наслышаны?

Кнуд Эрик кивнул. Дакар во французской Западной Африке был кошмаром всех моряков. С самим городом все было в порядке. Но когда Франция попала в руки немцев, губернатор Дакара сначала заявил, что держит сторону союзников. Через пару дней он передумал, и многочисленные корабли, пришедшие в порт, дабы служить в составе союзных сил, интернировали, а готовые на жертвы моряки вынуждены были месяцами праздно слоняться по собственным раскаленным палубам. Важные части двигателей конфисковали, чтобы корабли не смогли угнать. Англичане бомбили гавань, моряки внезапно оказались не на той стороне. Чертовщина какая-то. Один норвежский корабль умудрился сбежать. Команда заявила, что двигатель заржавеет, если им изредка не позволят его заводить. Тупые французы выдали им недостающие запчасти, обратно же получили муляжи. Ночью они ушли. А прочие — среди них шесть датских кораблей — так и гнили в порту. Война их призвала, но они не смогли откликнуться. И чувствовали себя совершенно бесполезными.

— Ты же не норвежец, — сказал Кнуд Эрик, — как тебе удалось сбежать?

— Я лучше, чем норвежец, — ответил Абсалон Андерсен и самодовольно усмехнулся. — Я черный. Я ушел из Дакара пешком. И никто не пытался меня остановить. Чем я отличался от всех прочих негров? Окольными путями я пробрался в Касабланку. Кстати, должен передать еще один привет — от капитана Грённе. От вас, марстальцев, обалдеть можно. Вы вездесущи.