Карстен Йенсен - Мы, утонувшие

Высоко в голубом небе парил Торденскьоль, словно наблюдая за ними.

Затея оказалась безнадежной, и они уже не понимали, как могли верить, что смогут найти голову Джеймса Кука на дне морском. Постепенно мальчики не только пали духом, но и замерзли, и стали задыхаться. Светило солнце, однако море еще хранило зимний холод.

Единственным, кто не дрожал от холода, был Хельмер. Он сидел на кормовой банке, ковырял шелушащуюся на плечах кожу и между делом скептически поглядывал на воду.

— Эго мой шмак, — заявил он, имея в виду, что считает свой вклад достаточным.

— Воды боишься! — крикнули ему ребята.

Это затронуло его самолюбие, и он сиганул с фокштага. Но, почувствовав, как холодна вода, позабыл о спасении чести. Схватившись за штаг, попытался забраться в пустую шлюпку, но под его весом она опрокинулась.

Никто не запаниковал, не попытался залезть на опрокинутую шлюпку. Она была слишком тяжелой, пытаться перевернуть ее и вычерпать воду было бессмысленно, и они принялись толкать и тащить судно в сторону Биркхольма, чтобы сделать это на мелководье.

Кнуд Эрик и Вильгельм остались собирать одежду: рубашки, свитеры, качающиеся на поверхности башмаки — похоже было на ковер из водорослей. Часть одежды развесили сохнуть на вешках, обозначавших фарватер, часть вытащили на берег. Один Антон продолжал нырять за головой Джеймса Кука. Лежа голышом на песочке Биркхольма и пытаясь согреться, они вдруг заметили, что их товарищ двигается в сторону берега. Антон плыл на спине. В одной руке у него что-то было. Казалось, он спасает утопающего.

— Он нашел сокровище! Он нашел сокровище! — возбужденно закричал Хельмер.

Кнуд Эрик и Вильгельм переглянулись. Неужели это действительно голова Джеймса Кука?

Антон нетвердой походкой выбрался на берег. Лицо синее, зубы стучат, поначалу он и говорить не мог. Сел на корточки, тяжело дыша, хрипя, словно наглотался воды, сжимая сокровище в объятиях. Обменявшись с Кнудом Эриком беглым взглядом, покачал головой. Затем встал и торжествующе вскинул руки. Тело его еще дрожало, но лицо расплылось в улыбке.

— Глядите, что я нашел! — крикнул он.

Все уставились на предмет, который мальчик сжимал в руках. Поняли, что это такое, не сразу.

Хельмер охнул:

— Мертвец!

Теперь и остальные увидели. Антон держал в руках череп. Позеленевший от пребывания в воде, обросший водорослями, свисающими как волосы, без нижней челюсти. Вместо глаз — дыры, они сверлили мальчиков непроницаемым взглядом мертвеца. Верхние зубы оскалились в торжествующей ухмылке, словно голова предвидела их судьбы, день, когда они сами превратятся в печальные останки.

— Нет, — сказал Антон. — Это не мертвец, бери выше. Это жертва убийства.

Он опустил руки и теперь держал череп перед собой:

— Сами посмотрите.

Мальчишки сгрудились вокруг. Антон повернул череп убитого так, чтобы можно было посмотреть со всех сторон. В затылке зияла большая дыра.

— Это пещерный человек, — сказал Кнуд Эрик. — Ему топором по голове ударили.

— Это не пещерный человек, — произнес Антон. И оглядел их.

Выдержав паузу, чтобы поддержать напряжение, он еще раз обвел их взглядом:

— Я знаю, кто это.

— Кто? — спросили мы хором.

— Пока не скажу. Но это — то самое сокровище, которое я просил вас найти.

Кнуд Эрик и Вильгельм отлично знали, что Антон врет. Головы Джеймса Кука они не нашли. Однако нашли кое-что другое, а Антон всегда умел обращать непредвиденную ситуацию в свою пользу.

— Положите руки на голову убитого, — сказал он, — и поклянитесь, что никому об этом не расскажете. Или я никогда не открою вам, кто он.

Они положили руки на череп. Неприятно было прикасаться к поросшей водорослями кости, они содрогнулись.

— Клянитесь, — сказал Антон.

Хором они поклялись, что будут вечно хранить тайну.

— Теперь говори, кто это.

— Позже, — произнес Антон и поднял руку, как бы призывая их успокоиться.

Они подгребли к вешкам и собрали оставшиеся вещи. Солнце и ветер высушили одежду, но когда Хельмер опрокинул шлюпку, никто не подумал выловить из воды башмаки, и их унесло течением.

Вильгельм не мог найти штаны и начал заикаться хуже, чем обычно.

— Дай ему свои, — сказал Антон Кнуду Эрику. — Вот твоя мамаша разозлится…

Антон придерживался своего собственного рецепта свободы: как можно сильнее разозли отца и мать.

Народ на улицах пялился на босоногих, беспорточных мальчишек. Они знали, что дома их ждет взбучка.