Карстен Йенсен - Мы, утонувшие

Твердым голосом Исаксен сказал, что если они намереваются сохранить тот уровень доверия, который продемонстрировали, взяв его на работу, то должны предоставить ему свободу действий.

— Но у вас и так полная свобода действий! — произнесла Элен властным голосом. — Просто времена нестабильные.

— Мне нужна доверенность.

Доверенность? Три женщины недоумевающе переглянулись. Снова они на зыбкой почве. Он что, им не доверяет?

— Клара Фрис говорит, что…

— Клара Фрис?

Исаксен очнулся от дремоты, которая все чаще брала над ним верх в обществе трех вдов.

— Что говорит Клара Фрис?

Он внезапно уловил связь.

Что сказала Клара Фрис, осталось неясным. Но что-то она сказала, и было ясно, что ее слова произвели впечатление. «Небезопасно», «риски» — ее излюбленные слова. Она пичкала этим «крестьянку», что дремлет в каждой женщине, и тем самым давала пищу недоверию и укрепляла простую жизненную философию вдов: что у тебя есть, ты знаешь, а что получишь — еще неизвестно, и потому лучше держаться известного.

— Но эта философия не работает, — произнес он в отчаянии. — Тот, кто держится известного, теряет последнее. Такие настали времена. Лишь тот, кто не пугается неизвестного, имеет шанс чего-то достичь.

— Не понимаю, — сказала высокая Элен обиженным голосом. — Ничего такого мы не говорили.

Он понял, что говорил сам с собой вслух, что на секунду позволил им услышать тот внутренний диалог, который постоянно вел с ними и в котором пытался уговорить их наконец дать ему позволение делать то, ради чего они его наняли.

Сославшись на внезапное недомогание, он поднялся. Ему нужен был глоток свежего воздуха. Исаксен знал, что вдовы смотрят ему вслед и, как только он переступит порог, начнут гораздо более оживленную беседу, чем те, что ведут и будут вести при нем.

Он прошел Хаунегаде и повернул на Принсегаде. Постучался в дверь Клары Фрис. В гостиную его проводила горничная в крахмальном фартуке. Клара Фрис встала с дивана, и он заметил в ее взгляде не только удивление. В ее глазах был страх. Как будто он застукал ее на месте преступления, разоблачил, узнал, что она не та, за кого себя выдает.

— Что вам нужно? — вырвалось у нее.

Он видел, как она тщетно пытается изобразить на лице ту же безобидную глупость, что демонстрировала во время его прошлого визита, но вместо того на лице отражались бдительность, боевая готовность, подтвердившая его подозрения и заставившая перейти прямо к делу.

— Я хочу знать, почему вы мне противодействуете, — сказал он. — Я не понимаю ваших мотивов. Вы что, видите в нас соперников? Как судовладелец, вы тоже заинтересованы в том, что идет на пользу городу.

Он говорил с ней как с равной, надеясь, что это произведет впечатление и она прекратит свою таинственную игру.

Вы говорите речи, как бургомистр, — произнесла она. — Но бургомистр у нас уже есть.

Клара посмотрела на него с вызовом. Маска пала. «Хотя бы так, — подумал он, — избавит меня от обычных женских уловок, от этого излюбленного женского приема: прибирать к рукам власть, выставляя напоказ свое неразумие».

— У бургомистра власти немного. В отличие от меня, если только мне будет позволено заниматься своим делом. У вас тоже есть власть. Как я понимаю, вы унаследовали судоходную компанию и сами ею управляете, да к тому же твердой рукой.

— Я просто занимаюсь своим делом, — сказала она. — И вам советую.

Ну и ну, пронеслось у него в голове. Вернулись к тому, с чего начали, умственная ограниченность как последний бастион, раз вызов нельзя принять открыто.

— Я и пытаюсь, — сделал он выпад. — Но каждый раз, силясь подвигнуть вдов согласиться с моими предложениями, слышу одно: слишком нестабильные времена. Слишком большой риск. Некто утверждает, что разумнее обождать. И каждый раз всплывает одно и то же имя. Ваше.

Он почувствовал, что она начинает злиться. И подумал о причинах, по которым она скупила пустующие ныне участки на Хаунегаде. А ведь там можно было развернуть передовой фронт портовых работ. Земельные участки походили на пепелище идей, сожженных еще до своего воплощения.

— Мне тяжело ходить мимо участков, которые вы скупили, постыдным образом пустующих. Может, это превосходная иллюстрация к лелеемым вами планам. Вы задумали опустошить город. Но я должен сказать вам кое-что, фру Фрис… — Он почувствовал, как месяцами копившееся раздражение берет над ним верх. — То, что вы называете «заниматься своим делом», я называю пренебрежением интересами других, целого города, с его историей и традициями.