Карстен Йенсен - Мы, утонувшие

А потом холод пошел в наступление и начал блокаду текущей по жилам крови.

Мы не знаем, так ли эго случилось. Не знаем, о чем думал и что делал Альберт в последние часы своей жизни. Нас там не было. У нас есть только его записи, среди которых находилось и то, что стало началом конца нашего города. Мы рассказали его историю, и каждый добавил что-то свое. Тысячи мыслей, желаний и наблюдений создали этот портрет. Альберт был сам по себе и все же свой, хоть во многом и отличался от нас.

Мы толпой ходили к Хвосту. Изучили место, где погиб Альберт. Засовывали сапоги в грязь. Пытались вылезти из этого болота. Одни говорили: «Да, он застрял». Другие: «Нет, мог освободиться». Или лечь и ползком выбраться из ловушки, расставленной холодом и грязью. Промокшие брюки и пальто — разве это цена, если речь идет о спасении жизни? Даже воспаление легких лучше, чем такой внезапный конец всему, а Альберт был сильным человеком.

Мы ничего не знаем, и каждый думает свое. Каждый ищет в нем что-то от себя. Одни хотели бы его осудить. Другие пытаются возвысить его над повседневностью. У всех свои мысли об Альберте. Мы следовали за ним повсюду. Следили из окон. Из уст в уста передавали его слова, не всегда с добрыми намерениями и, возможно, не всегда его собственные слова, а еще и те, что мы ему приписывали, когда считали, что они ему подходят или что он мог бы так сказать.

Мы снова и снова по косточкам разбирали его жизнь, как всегда поступаем друг с другом, ведя то тихие, то громкие беседы. Альберт был монументом, который мы сами же изваяли и воздвигли.

Мы полагали, что знаем о нем все. Но это не так. В конечном счете никто никого не знает.

Альберта нашли на следующий день.

Всю ночь шел снег, и утром на молу появились двое мальчишек. Они добрались до островка Калькоунен, полпути проделав на веслах, а полпути толкая ял по новенькому ледку, и теперь им грозила порядочная трепка — от отцов или любого другого, кто застукал бы их за этой опасной проделкой. Когда речь идет о мальчике, нарушающем правила поведения на воде, любой из нас имеет по отношению к нему отцовские права и обязанности.

Но взбучки они избежали.

Ребята увидели его с верхушки припорошенного снегом валуна, по которому скакали, как горные козлики.

— Снеговик! — закричал один, по имени Антон. — Кто это здесь слепил снеговика?

И они побежали по замерзшим камышам, которые бились друг о друга на морозе и звенели, словно лес стальных колокольчиков, побежали по мерзлой твердой грязи, по замерзшим лужам и мелким заливчикам.

Там он и стоял.

Картина навсегда врезалась им в память. Редкое зрелище. Некоторые говорят, небывалое.

Мертвый, вмерзший в землю между городом и морем, в Лаурисовых сапогах, возвышался Альберт.

В месяцы, последовавшие за смертью Альберта, с лица Клары не сходило такое выражение, словно деятельность ее мозга прекратилась. С отсутствующим взглядом она сидела в гостиной на Снарегаде. Мы видели ее, когда мимоходом бросали взгляд в окна освещенной гостиной, где она забыла задернуть шторы.

Вначале нам казалось, что она горюет.

Прошло много времени, прежде чем мы поняли, что заставило Клару погрузиться в задумчивость, которую легко было спутать с оцепенением рассудка, вызванным скорбью.

Бывает, что жизнь внезапно наполняет океан возможностей, их столько, что одна только мысль о необходимости сделать выбор может ввести человека в ступор. Не это ли выбило почву у нее из-под ног: бесконечность возможностей, водопад свободы, в котором обычный человек, не привыкший принимать решения, может утонуть?

И вот в один прекрасный день Клара заказала повозку, чтобы перевезти свою мебель. Затем позвала Эдит и Кнуда Эрика и, взяв их за руки, пешком пошла на Принсегаде, где ключом, который достала из портмоне, отперла пустой дом Альберта Мэдсена. Свою мебель она отправила на чердак. Мебель Альберта осталась стоять на своих местах. Клара сидела на его диване, спала в его постели, словно гость в чужой жизни. Экономка уволилась сама.

Сидя в эркере, Клара продолжала смотреть вперед отсутствующим взглядом.

Клара Фрис, вдова моряка, женщина скромного происхождения, унаследовала прекрасный дом, брокерскую контору и целый флот кораблей, в мгновение ока превратившись в одного из крупнейших судовладельцев города. На излете юности она потянулась за большим призом и выиграла.

При жизни Альберт на ней не женился. Но в смерти пошел ей навстречу.