Елена Георгиевская - Черная трава

Недалеко от лютеранского поозерья, говорила мне сестра, в конце девятнадцатого века была деревня католиков, а потом сгорела.

Возле вырубки тогда жил плотник. Жена его – бывшая гувернантка, выгнанная помещицей за распутное поведение, – обучила дочку Анну грамоте да и померла, потому что существовать в такой глухомани у нее не было сил. А другие женщины в деревне были страшные или замужние, и плотник запил.

Анна была довольно миловидной, с волосами, как пепел, и глазами, как алмазы. Глупости, которыми набила ей голову “образованная” мать, вскоре дали свои плоды. Девушке хотелось не шить и вязать на продажу, а замуж за богатого.

Однажды Анна отправилась в лес за малиной, по пути задумалась о богатом муже и не заметила, как вышла к сторожке старого лесника, про которого говорили, что он колдун. К людям он почти не ходил, все больше люди к нему, и люди эти были сомнительной репутации. Анна перекрестилась и собралась идти дальше, но лесник уже шагнул на крыльцо, и она замедлила шаги. Из-за его плеча выглядывала Марыля, слывшая в округе гадалкой, неопрятная цыганистая баба с кольцами в ушах. Создавалось ощущение, что у лесника в доме дым коромыслом. Слышно было, как звенят вилки и стаканы и пьяно смеются гости. Лесник спросил, не хочет ли Анна водки, та отказалась.

– Верно, – сказал лесник. – Не пей ни глотка с чужими людьми. – И тотчас же все стихло. Он взял девушку за руку, и когда она вошла с ним в сторожку, там было пусто и свежо, как после предпраздничной уборки.

– Что отец поделывает? – спросил колдун, садясь на потемневший от времени деревянный табурет.

– Чего ты спрашиваешь, – сказала Марыля, – водку он глушит, и это тебе прекрасно известно.

Из углов послышалось омерзительное хихиканье. Лесник только покачал головой, глядя на Анну так, будто знал про нее все. А цыганка ушла за перегородку и зашепталась там с кем-то, кого там при ближайшем рассмотрении в помине не было.

– Ты, Анна, – сказал лесник, – зря думаешь, что умнее односельчан. Они хотят того же, что и ты: чтобы пана сгубить, да на его место сесть, да чтоб за это добрый царь по головке погладил.

– А чего я, по-вашему, должна хотеть? – возмутилась Анна. – В монашки пойти, капюшон на голову да коленями на горох? Ни разу не видела, чтоб кому-то от этого легче стало. Если не выйду за богатого – утоплюсь! Отец половину денег пропивает, я хожу в рваном платье, а даже если бы и было хорошее, все равно некуда в нем пойти.

Лесник с печалью смотрел на нее, так долго, что воздух вокруг них потемнел, а когда рассеялся, Анна увидела, что колдун протягивает ей старое, черненого серебра кольцо.

– Три раза в жизни обладателя это кольцо становится золотым, – сказал он. – Каждый раз это или об опасности предупреждает, или о чем-то очень важном. И каждый раз ты можешь загадать желание, и оно обязательно сбудется, а если находишься в опасности – она минует. Мне когда-то подарил это кольцо один умный человек. Все, что я загадал, сбылось, и давно пора передать его другому, да все подходящего не мог найти.

– Пей свою отраву, – сказала Марыля, ставя на стол глиняные кружки с красной жидкостью. Казалось, что это обычный чай из листьев смородины.

– Спасибо вам, – осторожно ответила Анна. – Я пойду, отец заждался.

– Сдохнет скоро твой отец! – закричала ей вслед цыганка. – Нажрется водки – и сдохнет!

И кто-то невидимый долго смеялся в углах.

Десять дней Анна носила кольцо и думала, что так десять лет можно прождать. И что лесник ее, наверно, обманул, ведь ни гроша не взял в уплату, а в этом есть что-то подозрительное. Десять дней Аннин отец пил водку, потом выпил паленой и заболел. Анна пошла к лекарю. Лекарь спал пьяный. Плюнула она в пыль и отправилась домой. Мимо нее с грохотом прокатилась бричка, запряженная парой гнедых. Правил ею молодой помещик Тадеуш Ставецкий, подтянутый и щегольски одетый. С простонародьем он был вежлив, почти как с немецкими дворянами, но что толку: богаче крестьяне от этого не становились. Заслонившись рукой от летевшей в лицо пыли, Анна увидела, что кольцо у нее на пальце золотое.

“Хочу, чтоб Тадеуш влюбился в меня! – заторопилась она, не веря глазам. – Чтоб женился на мне и поселил в поместье! Чтоб…”

Кольцо опять стало серебряным, с черными точками, складывающимися в мелкий непонятный узор.

Мать Тадеуша, вдова, была очень злой женщиной, потому что крестьяне пили, а немцы притесняли ее в правах. Тадеуш делами почти не занимался, зимой в Ликке играл в карты, а летом в усадьбе валял дурака. Мать пыталась его женить, чтобы он образумился, но богатых невест уводили пройдохи, а бедные были не нужны.