Елена Ланецкая - Одолень-трава

Силам Тьмы не удалось завладеть Личинкой в майскую Ночь Полнолуния — Ксюн и Скучун помешали этому. Неудача разъярила служителей Тьмы еще больше — они не могли допустить, чтобы невиданная Красота преображенной Личинки явилась миру, и сами стремились завладеть ею, знали: все самые заветные помыслы тех, кто окажется рядом с ней, воплощаются наяву…

И посланцы мирового Зла вновь явились в Москву — на этот раз в образах обыкновенных людей. Их было трое. Настоящих имен смертоносной троицы не ведал никто на Земле. А властелином троих была Тень. Открыть свой истинный образ она не могла: все живое гибло, взглянув на него! Но мертвый мир неинтересен для искушающей властной силы, и потому-то ужасный властитель троих явился на Землю расплывчатой, подобной ночному кошмару Тенью.

Трое и Тень составляли Совет Четырех, которому повелели разрушить Москву город Личинки и завладеть самою Личинкой — таинственной Красотой будущего.

Не мешкая, Совет Четырех принялся за работу.

И Москва заболела. Казалось, даже воздух ее был насыщен болезнью: тяжелый, загрязненный, гнетущий, он оседал в самых душах людей, заражая их ненавистью и злобой.

Совет Четырех стремился затемнить людские души, в одних поселяя неуверенность в себе, сомненья и страхи, а в других — стылое самодовольство… Словно дымная пелена окутывала людей, суета и разброд царили в Москве, а смятенные москвичи не отличали уже путей Света от путей Тьмы…

Низкие страсти кипели в Москве с утра до ночи, превращаясь во всеобщее раздражение и злобу, как вода превращается в пар… Пары людской злобы клубились над Москвой, и она, беззащитная, только безмолвно корчилась от боли и угасала на глазах. Великий город сдался на милость победителя — разрухи, для Москвы настали страшные времена, и силы Тьмы трудились не покладая рук, чтобы стала она поскорей царством Хаоса…

Совет Четырех как бы высасывал из людей силы, энергию, чувство радости, даже… цвет! Москвичи будто обесцветились. Лица у них стали серые, глаза тусклые, вид несчастный. Надежда на лучшие времена покидала этих измученных людей, а сама Москва, глядя в растерянности на своих, когда-то таких жизнерадостных и веселых жителей, впадала в уныние. Отчаяние москвичей, которых она любила и считала родными, передалось и Москве. И город почти перестал уже верить в свое будущее, в свое светлое предназначение, в свою красоту, в свою Личинку! А несчастные москвичи понуро брели по полутемным улицам, спотыкаясь в выбоинах асфальта, увиливая от обрушивающихся прямо на головы карнизов и от шальных автомобилей, которые то и дело вылетали прямо на тротуар… Они сновали в вечной заботе о хлебе насущном, которого становилось все меньше и меньше…

Тяжелые, безысходные мысли людей опускались на землю. Эта тяжесть просачивалась сквозь земную кору вниз, в Нижний город, и оседала там.

Именно здесь, под Москвой, в Нижнем городе пребывала все это время Личинка, а вместе с нею и «Радость мира» — Книга земных откровений. События, только что происшедшие с ними, когда тайное знание и сама Красота чуть было не достались жомбикам — этим низменным существам, — насторожили великую Книгу. Было ясно Радость и Красота могут оказаться в недобрых руках…

Нельзя было допустить, чтобы темные силы могли воспользоваться сокрытым в ней знанием… и тогда Книга перестала быть Книгой!

«Радость мира» как вещь, которую можно было прочесть, взять в руки и унести с собой, вдруг исчезла. Она преобразила свою физическую, осязаемую форму, перейдя в иное качество, недоступное для восприятия непосвященных… А душа Книги — Душа Радости — живая, свободная, обладала теперь собственной волей и могла путешествовать по Вселенной, не ведая пределов! Ее не удерживали больше ни золотые застежки на обрезе в форме морских раковин, ни страницы из настоящего шелка…

«Радость мира» могла принимать любой образ, описанный на ее чудесных страницах, — ведь это была живая Книга! Ее преодолевшая земные оковы душа наслаждалась обретенной свободой. Душа Радости была нежной и теплой, она любила и жалела всех живущих на Земле и сочувствовала им: ведь каждый из них по-своему испытывал горькие земные тяготы. Нежность уживалась в Душе Радости рядом с безграничной премудростью. Только у самых горячих и чутких людских сердец встречалась такая душевная теплота, какой выделялась «Радость мира» среди сонма высших посвященных, к которым принадлежала.