Валерий Шашин - Хотелось бы сегодня

Пытка эта была прекращена Светкой, положившей конец бесконечному потроховскому трёпу. Гость-хозяин закрепил на ремне мобильник, окинул трезвым взглядом заполненную корзинку, прикинул вслух:

— Хватит, что ли?

— Да неужели не хватит! — взмолился Степан. — И так уж набрали!.. Куда ж?..

— Молчи!

Двинулись к кассам.

— Или ещё что надо? — внезапно остановился Потрохов. — Говори!

— Не надо, Витя! — Степан чуть не налетел на него коляской. — Куда же ещё-то? А хлеб у дома купим.

— Почему это у дома? Давай здесь возьмём!

— У нас там хороший!

— А здесь плохой, что ли? Ёшкин кот! А про торт-то с конфетами забыли!

Поставив расстроенного Степана в короткую очередь, Потрохов отправился за тортом и хлебом.

«Ну и шагай! — огрызнулся про себя Степан. — По крайней мере, хоть на хлебе сэкономлю!», — и от этого совсем уж постыдного соображения как-то обречённо махнул рукой, — «да гори оно всё синим пламенем!».

Очередь между тем продвигалась, и нужно было решать, становиться под обсчёт кассирши или ретироваться. Степан, разумеется, предпочёл бы последнее, но в узкий предкассовый проход уже вкатывала нагруженную доверху коляску — «откуда только у людей такие деньжищи берутся?» — толстая, в рыжих крапинках на обнажённых мясистых плечах бабёха, за ней — её рыжеусый муженёк, тоже не слабых размеров дядечка с упаковкой импортного пива на вмятом её тяжестью бочковыкаченном животе. Пропустить эту «сладкую парочку» впёред — было бы самое оно, глядишь, и Потрохов, пока их обслуживали, подоспел бы со своим тортом и конфетами, — однако путь к разумному отступлению был отрезан, бабёха уже выкладывала на чёрную транспортёрную ленту покупки, и Степан, переживая, что Потрохова, «паразита», нигде не видно — мешали заставленные товарами стеллажи — тоже принялся за разгрузку своей тележки.

Не так уж и много всего и оказалось в корзинке-то, — «больше шуму», — думал Степан, не обращая внимания на нехорошесть своих мыслей, поскольку гад этот Потрохов так и не объявлялся, а выложенные банки и упаковки с коротким дёрганием — «лента заедает, что ли?» — уже вовсю плыли к невозмутимой кассирше с высокомерно приподнятым носиком и ярко-пунцовыми, припухлыми губами. Ловко отделив специальной пластмассовой планкой товары Степана от товаров рыжей очередницы, кассирша приступила к обсчёту.

А Потрохов, «сволочь», не появлялся!

— Всё? — последний, пискнувший перед сканером продукт, банка с маслинами, был отброшен в ложбинку с уже обсчитанными покупками и растереблённой стопкой бело-красных — «неужели бесплатных?» — фирменных пакетов, кассовый аппарат деловито заскрежетал, подводя окончательное «итого»:

— Четыреста сорок шесть рублей сорок восемь копеек.

— Ага! — Степан, от волнения нисколько не поражаясь оглашённой сумме, поспешно кивнул и, приподнявшись на цыпочки, закрутил головой:

«Где же он, паразит? Витя?!»

— Социальная карта москвича есть? — спрашивала между тем кассирша.

— Нет! И денег — тоже нету! — Степан с виноватым отчаяньем повернулся к кассирше. — У товарища! А он где-то там… запропастился! — И Степан опять встал на цыпочки, старательно выглядывая своего запропастившегося где-то там, за стеллажами, Потрохова. — У него деньги-то!

Этого можно было и не говорить, из-за угла наконец-то вывернулся Потрохов.

— Вот он! Идёт! — поспешил обрадовать Степан кассиршу и с горячим облегчением энергично замахал приятелю: — Витя! Скорее! — чего, конечно, тоже делать не следовало.

Потрохов продираться сквозь очередь не стал, неспешно зашёл сбоку, передал Степану торт, булки чёрного и белого хлеба, коробочку конфет «Рафаэло», и слегка напрягся «фейсом», когда кассирша вновь огласила всю требуемую и значительно подросшую с четырёхсот сколько-то там рублей сумму.

«Конечно, много!» — ужаснулся за Потрохова Степан, чувствуя и себя с головой повинным в растрате: — «Это, называется, в гости пригласил товарища. Стыдоба, если вдуматься!»

— Степан, прими-ка! — Потрохов тянул ему тысячную купюру, которую тот поспешно передал кассирше:

— Пожалуйста!..

— Тридцать семь копеек не найдёте? — спросила кассирша, почему-то адресуясь к Потрохову.

— Откуда ж взять такие бабки? — угрюмо и нелицеприятно ответствовал Потрохов, всем видом и тоном показывая неуместность обращённого к нему вопроса, и Степан, прежде чем кассирша перевела взгляд на него, заторопился: «я найду, найду!» — и полез за своим потрёпанным кошельком, в котором лишь в кармашке для мелочи слабенько позвенькивали монетки.