Яков Рахманов - Судьба, или жизнь дается человеку один раз…

Оставшуюся работу распределили на три дня, после чего за три дня должны были дойти до базы. Работу вместе с оставшимися продуктами благополучно закончили в намеченный срок. Предстоящий путь на базу в сорок пять километров разбили поровну на три участка. Вечером собрали остатки муки, испекли пресные лепешки и разделили их по три штуки на брата. Каждый был волен поступать с ними в меру своего голода. Одну лепешку я тут же заныкал, сказав, что заберусь на склад на базе и буду кайфовать, намазав ее сливочным маслом и сгущенкой. Это вызвало ухмылки на лицах некоторых участников дележа последнего пропитания. Другую, еще теплую, тут же съел. Третью ел помаленьку весь второй день перехода вперемежку с редко встречающимися ягодами голубики. Было вкусно, но очень мало.

В первый день мы с очень большим трудом продвинулись на шесть километров. В самом начале путь нам преградил так называемый «карандашник» — заросли лиственницы немногим толще карандаша, но стоящие очень плотной стеной. Человек с трудом может продраться через такие заросли, а уж навьюченные лошади, ставшие с вьюками более полутора метров шириной, вообще встают намертво. Продвигались буквально из–под топора, сменяясь в течение восьми часов по двое рубили просеку. Ставить палатки сил не было, есть из–за усталости не хотелось, да и не было ничего. Неизвестность предстоящего дня не позволяла забыться крепким сном. Однако проснулись и поднялись все довольно бодрыми. На нашу радость лошади нашли ночью траву — как следует наелись и выглядели бодрее нас. Через некоторое время лиственничные заросли стали редеть и пропали совсем. Твердая дорога по высоким речным террасам один раз затормозилась небольшим болотом, из которого пришлось около часа извлекать увязших лошадей и перетаскивать их вьюки на сухое место. В общем, мы с успехом преодолели в этот день около двадцати километров. Усталые, но довольные мы попили сильно разбавленного несладкого чая и улеглись спать. Последний участок пути на следующий день мы пролетели, как ласточки, еле успевая за лошадями по отличной галечно–песчаной дороге по берегам рек и речушек.

Придя на базу, я прямиком направился на склад, уселся на мешок с сухофруктами и принялся уминать свою лепешку с маслом и сгущенным молоком, заедая сухими абрикосами и грушами из мешка подо мной. Ну, разве это не счастье?! Проверить мальчишескую волю и воплотить в действительность хоть и не большую, но мечту, мне удалось.

Мимо проходил Марат Ильич, улыбнувшись при виде моего блаженства, он спросил: «Ну, что Всемилостивый доволен?» На мое удивление он, образованнейший и знавший Коран татарин, объяснил, что моя фамилия происходит от двенадцатого имени Аллаха «Ар–Рахман» — Всемилостивый, и рассказал, что это обозначает. Среди людей есть те, кто, видя бесчисленные блага и осознав цель своего сотворения, всей своей жизнью стремятся к служению Аллаху и исполнению Его предписаний, вознесению благодарности за дарованную жизнь, но есть и такие, что выказывают невежественную неблагодарность и горделиво отворачиваются от Его знамений. Но Аллах проявляет ко всем людям свое имя «Ар–Рахман». Не верующие также пользуются всеми явными и тайными благами, будь то воздух, вдыхаемый ими, или вода, без которой жизнь невозможна. Аллах наделяет имуществом, красивыми жилищами и детьми для продолжения их рода и верующих и неверных. Он дарует всем пропитание, здоровье, силу и красоту. Это и есть проявление одного из имен Всевышнего Аллаха — «Ар–Рахман», то есть Всемилостивый. Тот, кто упорно отрицает знамения Аллаха и отворачивается от веры в Господа, тоже может пользоваться благами Всевышнего, но лишь в мирской жизни. А это уже проявление другого имени Аллаха — «Ар–Рахим», означающего Милосердный. Тогда я, увлеченный поглощением вкусностей, мало что понял и запомнил, но, повзрослев, заглянул в Коран — это была лишь маленькая выдержка из него.

Мы с техником–геологом Аликом Валеевым должны были на лошадях вернуться на берег Колымы, чтобы отправить меня на попутном катере в ближайший поселок вверх или вниз по течению этой реки. Через неделю наступал сентябрь, надо было идти в школу. Отряд оставался работать до конца сентября. Я за это необыкновенное лето окреп не только физически, я научился жить в тайге, горах и тундре, переносить жару, холод, голод и невыносимый полуторамесячный гнет комаров. Но главное, меня легко и доступно научили, тому, как надо жить без конфликтов и в удовольствии в очень ограниченном кругу ранее неизвестных мне людей, понимать и принимать их слабые и сильные стороны, ни в чем не полагаться на идеологическую пропаганду и агитацию. Я тогда еще не мог в полной мере понять и оценить значимость этой науки, как и предположить, что вся моя будущая жизнь станет почти непрерывной экспедицией.