Яков Бакланов: Моя боевая жизнь

Я родился в 1809 году от бедных родителей, был единственным сыном. Отец мой поступил на службу казаком, дослужился до чина полковника; он постоянно находился в полку, поэтому не мог заботиться о моём воспитании. Мать женщина простая, без средств, мало думала об обучении меня грамоте, но родная моя бабка в один день объявила мне, что я должен поступить учиться грамоте к Кудиновне, — грамотная старуха, принимавшая детей к себе в школу.

У ней, года два, по церковной азбучке, зубрил аз-ангел-ангельский, архангел-архангельский, от нея переведён к приходскому пономарю: учил наизусть «Часовник», затем переведён к дьячку, где проходил псалтырь.

В 1816 году отец, в чине есаула, возвратился из отечественной войны, а в 1817 году наряжен в Бессарабию в полк Горбикова: взял и меня с собой.

По прибытии на место служения, я был поручен для дальнейшей науки грамоте сотенному писарю: чрез год перешёл к полковому писарю.

В 1823 года полк отпущен на Дон.

С 1823-го по 1825 г. жил в доме, занимался в хозяйстве, пахал землю, косил сено и пас домашних животных, а о грамоте моей не было речи. Отец, сам мало грамотный, не счёл нужным проверить мои знания, а был убеждён, что сын, пройдя такия знаменитыя заведения, под руководством вышесказанных знахарей, был дока читать и писать. На деле-жь выходило иначе: я не мог подписать своей фамилии, а книги читал с величайшим трудом, что вышло оттого, что мои наставники-писаря мало занимались мною, а у меня не было охоты к ученью, и я по целым дням и ночам вертелся в казармах среди казаков, с жадностью слушал разсказы об отвагах предков наших по Азовскому и Чёрному морю, об Азовском сиденье, и о разных эпизодах в последующия войны новыми поколениями оказанных, и под эту гармонию нередко засыпал сладким сном.

В 1825 году отец, в полку Попова, командирован в Крым; взял меня с собой с зачислением в комплект полка. Будучи произведён в урядники, при доставшейся очереди, во время похода, дежурить по сотне, следовало мне при утреннем рапорте писать рапортички и подписывать их, но я не мог исполнять ни того, ни другаго. Эта неожиданная моя безграмотность сильно поразила отца.

По прибытии в Крым, он первым долгом счёл отправиться в город Феодосию, где было уездное училище, и бывшему смотрителю этого заведения, Фёдору Филипповичу Бурдунову, отдал меня пообучиться за условленную цену. Благодаря этому честнейшему человеку, в продолжение года бытности моей у него, прошёл я всю премудрость, которой обучают в уездном училище и был первым из учеников; быть может я бы долго пробыл у Бурдунова, но мать, оставшаяся одна в доме, в письмах своих настоятельно требовала, чтоб отец мой приехал со мною в отпуск и женил бы меня.

Отец исполнил ея просьбу, а вместе с женитьбой прекратилось дальнейшее моё ученье.

В 1828 году открылась турецкая война. Полк наш, по распоряжению начальства, двинут в Европейскую Турцию. Пред выступлением в поход, бывший Новороссийской генерал-губернатор, князь Воронцов, приехал в Крым; он потребовал от полка офицера, для посылок с депешами к великому князю Михаилу Павловичу в Браилов. Отец, за смертию командира полка, принял его в командование, я же был в полку том офицером.

В командировку эту назначили меня.

Получивши всё нужное к отправлению, чрез Молдавию и Валахию, прибыль в Браилов, сдавши депеши, дней десять ожидал приказания возвратиться к полку.

В один день, перед вечером, слышу вызывают охотников идти на штурм. Не разсуждая, какия могут быть последствия, я заявил себя желающим быть в среде их. В полночь весь отряд охотников, подкрепляемый густыми колоннами пехоты, двинулся вперёд; на разсвете тихо подошли мы к главной батарее и с криком «ура» бросились на штурм… Что далее происходило, сказать не могу по следующей причине: когда мы прибежали ко рву, нас подняло на воздух; многие были засыпаны землёй, некоторых отнесло от батареи, а мне, кажется, пришлось несколько саженей лететь по воздуху, как птице пернатой.