Давид Фонкинос - Идиотизм наизнанку

(А сейчас вернемся к Эдгару Янсену.) После спектакля с рассказыванием детям на ночь разных историй мы устроились перед телевизором, чтобы в свою очередь послушать истории, от которых клонит ко сну. Эдуар вскочил, как он мил, Эдуар, в своем стремлении создать приятную обстановку, и стал тыкать пальцем в экран. Эдгар Янсен! Последние новости: его выследили, попытались задержать, но непонятно каким образом ему удалось сбежать. Какой то усатый тип по телевизору вещал о небольшой отсрочке, о вопросе дней или даже часов. Послушал я его выступление, и меня словно током ударило. Я тихо ушел в комнату для гостей и, не раздеваясь, улегся на кровать. Чудо, отсрочка — все вместе! На меня снизошло озарение. Моя жизнь связана напрямую с жизнью Эдгара. Я решил вступить с ним в соревнование. Я должен вернуть Терезу до того, как он попадется. Вновь завоевать любовь — это как побег из тюрьмы. Ничто не устраивало меня больше, чем обратный отсчет времени, скрытого в тумане. Мы были вдвоем — он и я. Я слышал восторженные стоны Жозефины вперемешку с ночными кошмарами маленького Жюля, значит, я не спал всю ночь. Эглантина была права, предложив мне утром, когда я вернулся домой, немного поспать. Я согласился при одном условии: пусть она расскажет мне какую нибудь историю. Она изображала из себя сказительницу историй о каких то там эльфах, я же надоедал ей, требуя сделать уклон в повседневность. Я хотел услышать историю про нас с Терезой. Тогда она призналась, что теперь у нее стало меньше уборки. Еще совсем недавно мы бегали друг за другом на четвереньках в четыре часа дня. Хрюкая, как поросята. Я попросил ее повторить, я никак не мог припомнить этот бестиарий. Она подтвердила, что мы вели себя именно так. Мы играли в квартире вплоть до того момента, когда она звала нас на полдник. Горячий шоколад, мы макали в него пальцы, чтобы нарисовать себе залихватские усы. Мы вели себя как большие дети, это первая новость. Я тихо заснул, почти испытывая желание не просыпаться. Во сне я опять видел день рождения Терезы. Я видел все крупным планом, ее тридцатилетие, ее самые потаенные мысли и ее цель: пора действовать.

Отныне мне следовало активизироваться. Я колебался: стоит ли делать отжимания или же упражнения для брюшного пресса, а потом пошел на компромисс — стал делать наклоны без всякой системы. Как только я разогрелся, я задумался, с чего же начать. Не мог же я броситься на нее. Итак, довольно размышлений. Поскольку мой биржевой игрок за истекший период проявил редкую стойкость, это придало мне уверенности. Я должен был войти в эпоху зрелой реконкисты, а для этого надлежало найти источник вдохновения. Я плохо представлял, как буду черпать из этого источника. Я еще находился в той стадии, когда, не имея какой то определенной цели, я домогался некой Терезы, которая, похоже, таковой также не располагала. Нервозный дождь прогнал с улиц всех паразитирующих в сфере наслаждений. Остались только истинные бойцы, те, кто действительно нуждался в движении. Тереза мчалась вперед гордым аллюром. Я затеял соревнование (я стал очень «дерзким» за последние дни; полный спектр состояний, близких к агонии, острое проявление индивидуальности). Мы превратились в двух мокрых куриц, и тут она, дав фору наядам, оставила меня далеко позади. Мне было нечем гордиться, я спрятался от дождя в первом же освещенном помещении. Это оказался книжный магазин. Я вспомнил тот период своей жизни, когда много читал, и, стоя теперь перед пирамидами книг, безропотно признал, что все это бесследно исчезло. В списке мировых катастроф мои познания опередили судьбу Пизанской башни. Я проходил мимо рядов опубликованных незнакомцев, слегка касался будущих забытых страниц. Здесь можно было совершить путешествие во времени. Атмосфера, в которой окружающие люди нашли себе убежище, меня не устраивала. Все эти псевдопокупатели, а в действительности разгильдяи, забывшие дома зонтики, крутились по магазину, с опаской поглядывая, как бы неопытный продавец не подошел к ним, предлагая помощь. В тот момент, когда я размышлял о светоче знаний для юношества, своего рода неуверенно восходящем солнце, прямо перед носом я увидел Улицы темных лавок. [6] Роман Патрика Модиано (р. 1945), французского писателя, лауреата многих литературных премий. Это было забавно, тревожное подозрение закралось в эту обитель приторно условного успокоения. Задворки магазина привлекали меня как любой укромный, робкий уголок. И вот тут ко мне обратился невысокий мужчина: «Вам помочь, мсье?»