Росен Босев - Дни, что нас сближают

Неожиданно она быстро отстраняется, ее волосы легко потрескивают, скользя по губам.

— Эй, глупыш, вставай, потанцуем.

Обидевшись, Ванков перестал надрывать свои голосовые связки. Кто-то поставил новую пленку, раздался голос Эдит Пиаф. Шелла повисла на шее Петьо, но он не чувствует ее тяжести. Для его крупного загорелого тела, набравшего сил на стройке, она кажется пушинкой. У него чуть неповоротливая шея, но он прямо держит голову, улыбаясь смуглым, обгоревшим лицом. От ветра его брови и волосы выгорели, кажутся неестественно пепельными, словно их кто налепил. Как-то он попытался их пригладить, но ничего из этого не получилось. Шелла заметила и с присущей ей циничной откровенностью высмеяла его. И вдруг почувствовала, что перед ней мужчина.

— Ух, ты какой, — вызывающе сказала она. — Мускулы как у тебя налились…

Она прижалась, и он тут же продемонстрировал свою силу.

— Полегче, прошу тебя. Оставь на потом…

Петьо понимал, что последует потом. Прочитал это в погрустневших и злых глазах остальных ребят, почувствовал, что между ними шла невидимая схватка за вечер с Шеллой и он побеждает. Никогда он этого не подозревал. Шелла пригласила его, и он пришел, потому что не мог не прийти. Она не из тех женщин, которым отказывают. Интуиция подсказывает Петьо, что она его разыгрывает. Он понимает это. Убежден в этом. Но ему хорошо. И он весь во власти ее эксцентричности.

После полуночи она везет его на дачу своей тети — маленький замок-особнячок в двенадцати километрах от Софии.

Такси разворачивается, трогается с места вниз, повороты прячут свет мигающих фар, и на пустынной дороге остаются они вдвоем, Петьо и Шелла. Она — бледная Дульцинея. Он — бесконечно влюбленный рыцарь. И овеянный старинными легендами замок. И сумрак истаявшей луны.

— Устала! — стонет «златокудрая красавица». — Неси меня, мой повелитель!

Рыцарь откидывает плащ, протягивает руки и подхватывает ее, словно «легкокрылую бабочку». Сердце ее учащенно бьется, как у испуганной серны. Он спешит! Вот перед ними огромные ворота, закованные в броню. Они стучат, но слышен только храп пьяных пажей, спящих мертвым сном. «Маленькая хозяйка большого дома» топает каблучком о каменный настил, чтобы показать, как она рассержена.

— Я их проучу, — грозит она.

Влюбленный рыцарь совершенно уверен — она выполнит свою угрозу. Но пусть это будет завтра. А сейчас?

— Неужели ты оставишь меня здесь! — всхлипывает она. — Лезь!

Рыцарь обходит замок. Сторожевые башни и бойницы недружелюбно смотрят на него с высоты, и только проржавленная водосточная труба вселяет надежду. Он хватается за нее. Упирается ногой в стену и делает первый шаг к спасению «маленькой хозяйки большого дома». Труба, почувствовав тяжесть, скрипит, но неустрашимый рыцарь, сохраняя хладнокровие, медленно ползет вверх. Водосточная труба качается, стонет, протестует, это ведь не ее дело, и угрожает в любой момент обвалиться. Наконец она обрушивается, и неустрашимый рыцарь летит вместе с ней на балкон второго этажа, где он превращается в обыкновенного Петьо с ободранной ногой и порванными штанами.

Петьо нажимает на дверь, она скрипит и с треском открывается. Но в этот момент сноп света слепит ему глаза, он поднимает руку к лицу и отступает на шаг.

В пустой даче раздается смех.

— Ну ты даешь, вот это да!

Шелла держит в руках ключ и радуется как ребенок. Холодные мурашки обжигают его будто огнем. Он готов кричать от обиды. Она понимает это и спешит его успокоить. Нежно касается рукой, ласкается с осторожной преданностью котенка. Все это длится лишь несколько мгновений. Его сильные руки хватают ее за талию, высоко поднимают и опускают в кровать на болезненно белую простыню…

Профессор Икономов продолжает лекцию. На классной доске появляется новый чертеж.

— Сектор E, — поясняет профессор. — Общее устройство.

Сейчас Кольо спокойно держит руку Лили. Бичи продолжает отгадывать кроссворд. Сула читает роман и вздыхает. Доре привязывает к косичке красную ленточку… Шелла, наверное, еще спит на даче. Белое одеяло откинуто, белеет ее белоснежная грудь.

Первое, что он увидел, — поразительную белизну ее груди — два возвышения, поднимающиеся на бесконечном холме.

Ему не до пуговиц. Легкий треск — и белизна становится бесконечной, привлекательной.

— Не спеши, глупыш!

А глупыш спешит. Платье летит на персидский ковер. Шелла ищет его губы, горячая рука Петьо скользит по ее спине, ему становится трепетно и радостно…