Росен Босев - Дни, что нас сближают

А что, если труба промнется еще? А, черт с ней, пусть проминается. Не страшно… Вот только нужно было что-то сказать Параско. Что же? Ах да — о кроликах. Травы-то им сегодня не дали. Кролики… Что-то еще нужно было сказать. Чтобы не ставили бригадиром Рангела. Не ставили. Ни за что на свете! Сегодня, когда сообщили, что произошел обвал и Владо засыпало в забое, Рангел ощерился такой улыбкой, о которой только и можно сказать: мерзкая.

— Везет тебе, — сказал он Спасу. — А вот ему не повезло с бригадирством. Ты теперь держись меня. А я — тебя. Вместе наведем порядок.

— Да ну? — прищурился Спас.

— А как же? Ты что, не видишь, какое сейчас время?..

Спас размахнулся, хорошо, что Рангел успел пригнуться и отскочить в сторону…

Рангел! Гнида этот Рангел. Или скорее таракан, из тех, что лезут изо всех щелей в полу и потом расползаются в разные стороны, аж блевать хочется при одном их виде. Что он знает о Владо? Или о самом Спасе! Да Спасу наплевать на бригадирство. Важно, что Владо человек! Он и себе знает цену, и людей умеет ценить. Спас сам, всем нутром своим понял: Владо лучше его. Ему от бога дано руководить людьми…

Новая порция земли так и осталась в трубе, надо же выгрести. Он протянул руки — ничего не вышло. В голове было пусто, как пусто бывает на ночных улицах, чисто выметенных ветром. Ни одной мысли. Ни одной-единой, за которую можно было бы зацепиться. В висках бьется, да какое там бьется! Виски сами теперь бьют, как кувалда. И лицо все в поту. Горячий пот хлещет, как настоящий дождь. Жжет. Потому что это не пот, а кровь, она течет по лбу, струйками сбегает по щекам, губам, плечам, к кончикам покрытых коркой пальцев.

Тишина. Как в склепе! Смолкла и вагонетка, раньше толкавшая трубу. Так! Это, наверное, потому, что люди там, наверху, думают, что Спас уже проник вместе с трубой сквозь завал, что он уже в забое. Да нет же! Он еще в трубе. Сил отгребать землю больше не осталось, Спас решил таранить ее головой. Боль пронзала все тело страшная, но он, отталкиваясь локтями, полз. Нет, не полз, а волочился на животе. Вдруг голова его, до сих пор упиравшаяся в грязь, повисла в пустоте. Но в тот миг он еще не понял, что это конец. Что это действительно конец. И застыл, не веря себе.

Потом стал медленно и мучительно выбираться из трубы. Он не смог даже сесть, просто рухнул, раскинув руки в стороны. Что бы теперь ни случилось — не страшно. Потому что он не один. Он нащупал ногу Владо, вспомнил о бутылке и достал ее. Поднес ему к губам, но из нее не вылилось ни капли коньяка. Весь выпил сам… Он оперся спиной о камни и потихоньку сел. Грудь Владо судорожно вздымалась и опускалась. От удушья. Спас заглянул в трубу. Пусто и темно. Лишь где-то очень далеко светилась белая точка. Там свет. Там люди.

Спас с трудом поднял отяжелевшее тело Владо и просунул его в трубу. Потом влез и сам. Начался мучительный путь назад. Руками Спас ничего не мог: они превратились в кровавые ошметки. Поэтому он отталкивался ногами, ноги двигали тело, а тело — голову. Головой он и выталкивал Владо наружу. Вдруг Владо медленно протянул руку и коснулся лица Спаса. Оба замерли.

В голове у Спаса все гудело. А ему так много еще нужно было сказать Владо, много хорошего, много важного. И он прошептал:

— Параско где-то читал, что человеческое тело на пятьдесят пять процентов состоит из воды… Ты в это веришь? А?

Владо молчал.

Лишь руки его ощупывали воздух и искали Спаса.

Спас вновь подогнул ноги и головой уперся в голову Владо. Так он и толкал его к белой точке, которая становилась все больше. Оттуда уже доносились голоса людей.

Перевод В. Ерунова.

Скоро придет Диньо Крик. И пока профессор Икономов не закончит лекцию, он будет шагать по коридору. Старшекурсники начнут расспрашивать, что его сюда привело — сын или дочь? Уж не исключают ли? И почему? Попытаются посочувствовать. Он взглянет на них исподлобья, а сам будет мерить шагами коридор, такая уж у него привычка, и ни слова не скажет в ответ этим прилипалам. Будет видно через синий хлопчатобумажный костюм, как сгибается и разгибается при каждом шаге протез и стучит о каменный пол. Желваки на скулах задвигаются, сильно выступающий кадык начнет ходить вверх-вниз по своему привычному маршруту. Бригадир Диньо Крик пытается унять волнение, сейчас его ждет дело — важное и сложное, — и он подбирает слова, с которых нужно начать разговор, чтобы профессор тут же согласился…