Кнут Гамсун - Победительница

— Это мне известно, — ответил господин. — Когда я подойду, крышка будет уже приоткрыта. Она и сейчас уже приоткрыта.

— И ещё один вопрос: как вы узнаете, на каком трамвае поедет ваша жена?

— Мне сообщат об этом по телефону. Мои агенты следят за каждым её шагом. Она будет в коричневой шубке, вы легко узнаете её, она очень красивая. Если ей станет плохо, помогите ей добраться до аптеки на углу Монро-стрит.

Я спросил:

— С моим вагоновожатым вы тоже договорились?

— Да, — ответил он. — И заплатил ему столько же. Но мне бы не хотелось, чтобы вы обсуждали эту историю и зубоскалили. Лучше не говорите ему ни слова.

— Не сомневайтесь.

— Когда трамвай подъедет к Монро — стрит, вы перейдёте в кабину вагоновожатого и будете внимательно следить. Заметив меня, вы дадите сигнал остановиться. Вагоновожатый поможет вам вытащить меня из люка, хотя я буду сопротивляться и кричать, что хочу умереть. Я немного подумал и сказал:

— Сдаётся мне, что вы могли бы сберечь ваши денежки и никого из нас не посвящать в то, что вы задумали. Спустились бы себе в люк, и всё тут.

— Ах, боже праведный! — воскликнул господин. — Но ведь вагоновожатый мог бы меня не заметить! Что было бы, если бы он меня не заметил! И никто не заметил!

— Вы правы.

Мы поговорили ещё о том о сём; он доехал до конечной станции, а когда трамвай повернул, то поехал с нами обратно. На углу Монро-стрит он сказал:

— Вон в ту аптеку вы доставите мою жену, если ей станет плохо. И соскочил с подножки…

Я стал богаче на десять долларов; слава Богу, бывают же в жизни счастливые дни! Всю зиму я проходил, привязывая к спине и груди толстый слой газет, чтобы хоть как-то спастись от ветра; при каждом моём движении раздавался хруст, что очень меня смущало, а приятели не упускали случая подшутить надо мной. Теперь же я смогу купить чудесный кожаный жилет, совершенно непродуваемый. И когда в следующий раз приятели станут пихать меня в спину, чтобы услышать так забавляющий их хруст, я больше не доставлю им такого удовольствия…

Мы съездили два, съездили три раза в город; ничего. Когда в четвёртый раз я собирался выйти на станции Коттедж, вошла молодая дама и села на «грипе». На ней была коричневая шубка. Когда я подошёл к ней, чтобы получить плату за проезд, она доверчиво посмотрела на меня. Совсем юное существо, очень красивая, с невинными синими глазами. Бедняжка, какой ужас ей придётся пережить сегодня, думал я, но, видно, она оступилась, и теперь последует наказание. Бережно отнести её в аптеку доставит мне сущее удовольствие.

Мы катились к центру города. Я заметил со своей площадки, что вагоновожатый шепчется с юной дамой. Ну, что интересного он мог ей сказать? Ему вообще запрещено говорить с пассажирами во время работы. Но, к моему удивлению, молодая женщина пересела на одно сиденье поближе к тому месту, где вагоновожатый крутил своими рычагами, а он внимательно слушал, что она ему говорит.

Всё дальше катимся мы к центру, останавливаемся, берём пассажиров, опять останавливаемся, и пассажиры выходят; всё идёт своим чередом. Монро-стрит уже близко. Я думаю: безумец, а местечко выбрал себе с умом. Перекрёсток этот тихий, спуститься в колодец никто не помешает. А дальше я думаю, что мне не раз приходилось видеть, как обслуживающий персонал нашей компании спускается в такие люки и приводит в порядок всё, что может там, в подземелье, выйти из строя. Но если кто задержится в люке и состав на него случайно налетит, то это — как пить дать — несчастного укоротит; от «грипа» к кабелю тянется якорь, так что башку непременно оторвёт.

Когда до Монро-стрит оставался один квартал, я пошёл на «грип». Вагоновожатый и молодая дама молчали. Я только напоследок заметил, как вагоновожатый кивнул, словно соглашаясь с чем-то, после чего он, уставившись в одну точку, смотрел только вперёд и мчался на бешеной скорости. У нас тогда ещё длинный Пат был вагоновожатым, ирландец. I

«Slack here a bit!» — сказал я ему, как мы это обычно говорим. Это означает: сбавь скорость. Там, куда мы неслись, я как раз увидел чёрную точку, похожую на человеческую голову, торчащую из-под земли.

Потом я посмотрел на молодую женщину, её взгляд был прикован к той же точке, она сидела, судорожно вцепившись в сиденье. «Одна мысль о каком-то возможном происшествии уже взволновала её! — думал я. — Что же будет с ней, когда она увидит, что это её собственный муж и он хочет покончить с собой!»

Но длинный Пат не сбросил скорость. Я крикнул ему, что в колодце человек — никакого впечатления. Теперь голова была уже отчётливо видна, этот безумец стоял в колодце лицом к нам. Тогда я выхватил свисток и выдал оглушительный сигнал к остановке; Пат не снижал скорости, через несколько секунд не миновать беды. Я забил в колокол, потом выскочил на переднюю площадку и схватился за рукоятку тормоза. Но было поздно; прежде чем остановиться, трамвай с визгом пронёсся над люком.