Джулиан Барнс - Восточный ветер

Миссис Риджвел спросила, не ссорились ли они накануне. Он сказал, что нет, они никогда не ссорились.

— Она была славная, — сказала управляющая. — Никогда не подводила.

— Как польский строитель.

— Надеюсь, в лицо вы ей такого не говорили. Все-таки сомнительный комплимент. К тому же она, кажется, и не полька.

— Не полька.

Он посмотрел на море.

— Йурал, — само собой вырвалось у него.

— Простите?

И вот вы шли на вокзал и показывали снимок пропавшей женщины кассиру, который припоминал ее лицо и говорил, куда она купила билет. Только это, увы, не кино. И ближайшая станция в двадцати пяти километрах, и кассира там нет: в одну прорезь суешь деньги или кредитку, а из другой выползает билет. Нет и снимка. Хотя бы из фотоавтомата, как у всех нормальных пар: девушка на коленях у парня, оба хохочущие и не в фокусе. Староват он уже для таких развлечений.

Дома он поискал Андреа Морген в Гугле и получил девяносто семь тысяч упоминаний. Взяв имя в кавычки, сократил их число до трехсот девяноста трех. «Возможно, вы имели в виду „Андреа Морган“?» Нет, никого другого он в виду не имел. Большинство страниц было по-немецки, и Вернон листал их как китайскую грамоту. Языками никогда не интересовался — они ему были без надобности. Потом у него возникла идея. Он нашел в Интернете онлайновый словарь и посмотрел, как будет «пловец» по-немецки. Слово имело два варианта в зависимости от пола. Он ввел в поисковик: «Андреа Морген»+«Schwimmerin».

Восемь упоминаний, все по-немецки. Два, судя по дизайну страничек, в газетных статьях, одно — в официальном отчете. А вот и ее фото. То же, что было в ящике трюмо: Андреа — вторая слева, руки на плечах подруг по команде, складки на белой купальной шапочке. Помедлив, он кликнул мышкой по строчке «Перевести эту страницу». И так нашел ссылки на другие страницы, на этот раз по-английски.

Откуда ему было знать, спрашивал он себя. Научную заумь почти не понимал, политическим аспектом не интересовался. Но мог понять (и его интересовали) вещи, которые, даже когда он глядел на море через окно «Окунька», переиначивали его воспоминания.

Халле находился на территории бывшей Восточной Германии. В спортсмены там отбирали, как в армию. Девочек — чуть ли не с одиннадцати лет (всего четырьмя годами старше той щекастой крохи со снимка). Вернон попробовал представить себе ее возможную жизнь. Родители подписывают форму информированного согласия (а возможно, и документ о неразглашении). Андреа занимается сначала в детско-юношеской спортивной школе, затем в спортклубе «Динамо» в Восточном Берлине. Там есть и обычные уроки, но главным образом натаскивают плавать. Быть членом клуба «Динамо» престижно — вот почему она больше не живет дома. У нее берут кровь на анализ из мочки уха — проверяют пригодность. Выдают таблетки — розовые и синие. Говорят: витамины. Потом делают инъекции — тоже витамины. Только называются анаболические стероиды и тестостерон. Отказываться запрещено. Их девиз: «Не примешь таблетку — умрешь». Тренеры следят, чтобы проглатывали.

Она не умерла. Случилось другое. Мышцы выросли, а сухожилия нет, и сухожилия стали рваться. То и дело высыпали прыщи, снизился тембр голоса, на теле и лице стали расти волосы; иногда низ живота (по самый пупок) зарастал лобковыми волосами. Задержка полового развития привела к бесплодию. Несколько терминов (включая такие, как «вирилизация» и «гипертрофия клитора») Вернон посмотрел в словаре, о чем тут же и пожалел. Значение остальных и без словаря понял: сердечная недостаточность, печеночная недостаточность, кисты яичника, покалеченные дети, ослепшие дети.

Допинг ввели в систему, поскольку он гарантировал результат. В плавании, особенно женском, спортсмены из Восточной Германии всюду брали «золото». Андреа, правда, этого уровня не достигла. Когда после падения Берлинской стены разразился скандал и тренеры, доктора и чиновники (отравители) попали на скамью подсудимых, ее имя ни разу не прозвучало. Даже принимая таблетки, она не смогла пробиться в национальную сборную. Другие (те, кто выступил на процессе, рассказав, как им калечили тела и души) хотя бы успели вкусить сладость побед и недолгой спортивной славы. Андреа не досталось ничего: ее единственным трофеем была медаль за победу в эстафете на безвестных соревнованиях в несуществующей больше стране.

Вернон смотрел на полоску асфальта, на галечный пляж, на серое море и серое небо. Пейзаж притворялся, что всегда был таким для тех, кто наслаждался им через окно этого ресторанчика. Хотя раньше обзору мешал ряд пляжных домиков. Потом кто-то их спалил.