Иэн Макьюэн - Суббота

— Его знобит, — говорит Розалинд. — Ему нужно лечь.

Ну прекрасно! Все снова сбились в кучу. По крайней мере, Тео теперь под рукой. Но кидаться вдвоем на Бакстера — бессмыслица, ребяческая фантазия, это ясно. Найджел наверняка тоже вооружен. И оба они — опытные уличные бойцы. Что же делать? Стоять и ждать, пока Бакстер пустит в ход нож? Генри мнется в страхе и нерешительности; сильное желание помочиться сбивает его с мысли. Он старается поймать взгляд Тео и в то же время чувствует, что Розалинд что-то знает или, быть может, у нее есть какой-то план. Сейчас она — прямо позади него — укладывает отца на диван и при этом раз или два как-то значительно задевает его плечом. Дейзи, кажется, немного успокоилась: необходимость позаботиться о деде помогла ей прийти в себя. Тео стоит, скрестив руки и по-прежнему устремив взгляд в пол, — видимо, напряженно думает. Сколько светлых умов, сколько талантов в одной комнате, но без плана, без возможности общения они ничего не стоят. Может быть, надо действовать в одиночку. Повалить Бакстера — и надеяться, что остальные сами сообразят, что делать. Но Бакстер скор на расправу, и терять ему нечего — многие могут пострадать. Его близкие беззащитны. Мысли Генри кружатся и скачут, и ни на одной он не в силах остановиться. Вот что: изо всех сил, сжатым кулаком, ударить Бакстера в лицо, а Найджела возьмет на себя Тео. Но стоит Генри представить себе, как его призрачный воинственный двойник отделяется от его тела и бьет Бакстера в лицо, ноги у него подкашиваются, и он понимает, что не стоит и пробовать. Никогда в жизни, даже в детстве, он никого не бил в лицо. Никогда не приближался к человеческому телу с ножом иначе как в стерильной, безопасной операционной. Насилие — не его ремесло.

— Плесни-ка еще, хозяин.

Охотно, полагая, что это сыграет в его пользу, Пероун наполняет его подставленный бокал и подливает еще Найджелу. В этот миг он замечает, что Бакстер смотрит мимо него — на Дейзи. И улыбается. От его пристального взгляда и от этой улыбочки Пероуна словно ледяной водой обдает. Расплескивая джин, Бакстер подносит бокал ко рту. Затем ставит на стол, по-прежнему не сводя глаз с Дейзи. К сожалению, на этот раз он глотнул мало. После нападения на Грамматика он почти все время молчит: видимо, сам плохо представляет, что делать дальше. Все это импровизация. Болезнь развязала ему руки, но он еще не знает, как далеко готов зайти.

Все молча ждут. Наконец Бакстер говорит:

— Тебя как звать?

— Боже мой, — быстро произносит Розалинд, — не трогай ее! Или тебе придется сначала убить меня!

Бакстер снова сует руку в карман.

— Ладно, ладно, — отвечает он тоном капризного ребенка. — Договорились, сначала убью тебя. — Снова фиксирует свой неподвижный взгляд на Дейзи и повторяет абсолютно тем же тоном: — Тебя как звать?

Она делает шаг в сторону от матери и называет свое имя. Тео расцепляет руки, и Найджел тут же придвигается к нему. Дейзи глядит Бакстеру в лицо, однако в глазах ее ужас, голос прерывается, грудь бурно вздымается и опадает.

— Дейзи? — В устах Бакстера это имя звучит какой-то нелепицей — детское, глупенькое. Совсем беззащитное. — А полностью как?

— Никак.

— Маленькая мисс Никак… — Бакстер обходит диван, на котором лежит Грамматик, и оказывается возле Розалинд.

Дейзи говорит:

— Если вы сейчас уйдете и не вернетесь, даю вам слово, мы не станем звонить в полицию. Берите все, что хотите. Только, пожалуйста, пожалуйста, уходите!

Она еще не успела договорить, а Бакстер и Найджел разражаются хохотом. Все еще смеясь, Бакстер хватает Розалинд за плечо и толкает, заставляя сесть на диван у ног Грамматика. Пероун и Тео бросаются к нему. Дейзи вскрикивает, увидев нож. Он — в правой руке Бакстера, небрежно лежащей на плече Розалинд. Та неподвижно смотрит перед собой.

— А ну-ка быстро к стене! — приказывает им Бакстер. — Быстро, быстро. Давайте. Найдж!

От руки Бакстера до сонной артерии Розалинд — меньше четырех дюймов. Найджел пытается оттеснить Пероуна и Тео в дальний угол у двери, но им удается разделиться и разойтись по разным углам: Тео становится у камина, его отец — у одного из трех высоких окон, оба — в десяти-двенадцати футах от Бакстера.

Генри хочет, чтобы голос его звучал без паники и без просительных нот. Он должен говорить как разумный человек. Удается это лишь отчасти. Сердце оглушительно стучит, голос дрожит, язык и губы не слушаются.

— Послушай, Бакстер. Я действительно виноват перед тобой. Но все остальные ничего тебе не сделали. Дейзи права. Возьми что хочешь и уходи. Мы ничего тебе не сделаем. Иначе тебя ждет спецлечебница. А ведь у тебя гораздо больше времени, чем ты думаешь.