Лю Чжэньюнь - Одно слово стоит тысячи

— Едрить твою мать, ты, темнота, очнись уже! И с чего это тебе такое счастье привалило? Одним махом раз — и из грязи в князи!

Помнится, младший брат Ян Моси, Ян Байли, очень уж мечтал после обучения в «новой школе» попасть в уездную управу, но у него это не вышло. Кто бы мог подумать, что Ян Моси по воле случая выступит на карнавале и в обход «новой школы» сам овладеет заветным желанием брата! И пусть ему предлагали просто ухаживать за огородом, это было вполне достойным занятием. Теперь ему больше не придется таскать воду, мытарствовать и жить впроголодь. Ухаживать за огородом при городской управе было гораздо приятнее, чем работать в деревенских огородах. На уроках в частной школе Лао Вана Ян Моси часто слышал такую фразу: «Знание предмета оттачивается трудолюбием, безделье сводит все знания к нулю» [69] Данное изречение взято из труда «О продвижении в учении», принадлежащего китайскому философу, историку и писателю Хань Юю (768–824). . Но кто бы мог подумать, что Ян Моси возьмет и уже «в двадцать лет обретет самостоятельность» [70] Здесь содержится намек на изречение Конфуция, который говорил своим ученикам: «В пятнадцать лет я обратил свои помыслы к учебе. В тридцать лет я обрел самостоятельность. В сорок лет я освободился от сомнений. В пятьдесят лет я познал волю неба. В шестьдесят лет научился отличать правду от неправды. В семьдесят лет я стал следовать желаниям моего сердца и не нарушал ритуала» («Луньюй», глава II «Вэй Чжэн»). , причем без всяких затрат на учебу! Ему не понадобилось никакого трудолюбия, он добился всего благодаря выступлению на Празднике фонарей. Подумав об этом, Ян Моси невольно покачал головой и вздохнул: «Раньше я рассчитывал на помощь человека или Господа, а тут все решил какой-то карнавал».

За одной удачей повалили другие. Поработав на огороде уездной управы три месяца, Ян Моси обзавелся в городе семьей.

На улице Наньцзе города Яньцзиня находилась «Хлопковая лавка Цзяна». Здесь занимались как очисткой хлопка, так и его скатыванием в шарики. Помимо этого, из семян хлопка выжимали масло, которое тут же в кувшинчиках выставлялось на продажу. А еще тут можно было обменять старый хлопок на новый. Хозяина хлопковой лавки звали Лао Цзян. У Лао Цзяна было трое сыновей: старший Цзян Лун, средний Цзян Ху и младший Цзян Гоу. Все их семейство уже долгие годы катало хлопок, поэтому волосы и брови всех без исключения домочадцев содержали в себе хлопковые волокна и очески. Так что если на улице встречался человек с волосами, припорошенными белыми катышками, можно было наверняка предположить, что это кто-то из семейства Лао Цзяна с улицы Наньцзе. Когда еще никто из братьев не женился, старший Цзян Лун и младший Цзян Гоу всегда держались вместе, а средний Цзян Ху, молчаливый по природе, был сам себе на уме и держался особняком. Лет пять тому назад, переженившись один за другим, все братья перестали ладить друг с другом. Лично между ними никаких распрей не было, конфликтовали их жены. Лао Цзян вел свое хозяйство вкупе с тремя сыновьями, поэтому доходы распределялись сообразно затраченным усилиям каждой из сторон. Кому-то доставалась работа полегче, кому-то потяжелее, и это стало поводом для постоянных ссор среди невесток. Со временем и среди братьев возникло отчуждение. А если возникает отчуждение, сразу кажется, что все вокруг делают что-то не так. Когда у людей общее дело, вникать в него должны все, а тут каждый друг на друга стал коситься. И хотя появившееся отчуждение не влияло на бизнес «Хлопковой лавки Цзяна», жизнь семейства, в котором теперь насчитывалось больше десяти человек, превратилась в полную неразбериху. Как-то раз в шестой день пятого лунного месяца в их доме подрались курица и собака, и собака курицу загрызла. Лао Цзян, дав собаке пару пинков, отнес курицу на кухню и попросил жену пустить ее на куриный бульон. Промышлявшее хлопком семейство в обычные дни питалось более чем скромно, а тут к обеду на столе вдруг появилось мясо. Лао Цзяну досталась куриная голова. Пока он ел, дети Цзян Луна и Цзян Гоу хлопали глазками в надежде, что им тоже что-нибудь перепадет. Поэтому Лао Цзян отломил от курицы ножки и вручил каждому из внуков. У среднего из сыновей, Цзян Ху, подрастала трехлетняя дочь Цяолин. Когда она прибежала с улицы на обед, для нее уже никаких ножек не осталось. Увидав, что у каждого из братьев зажато в руке по куриной ножке, Цяолин кинулась отбирать. Сыну Цзян Луна уже исполнилось пять лет, а сыну Цзян Гоу только два года. Не решившись приставать к старшему, Цяолин стала отбирать курицу у младшего. Тот громко заревел, но, вцепившись в ножку мертвой хваткой, делиться не желал. Тогда жена Цзян Ху, У Сянсян, залепила своей дочери подзатыльник и сказала: