Сергей Кузнецов - Хоровод воды

Окулачевши руки, рот разодравши, оскалясь зубами, капкапкая слезы из глаз – закричал.

Глафира давала воды, лоб ладонила мама, утром – белохалатился врач. Пальцем коснувшися лба, грустно вздохнув, дал понять – здесь наука бессильна.

Миша хехекнул с подмигом: наука бессильна, одни лишь великие древние – знают.

Врач в трубочку глянул, где ртутилась температура:

– Мальчик просто напуган.

Испуг воплотился: всей жизнью.

Нарастал гром событий, меч войны нависал. Скоро мать будет плакать о сыне, который в мазурских болотах погибнет, скоро барышни корпий защиплют; студент – зашагает с ружьем; а после – нахлынет волна! – и тринадцатый год будет дальше, чем Индия, чем Атлантида; а смерть будет ближе, чем завтрашний день. И словно колодятся карты – ваш выбор, тяните: испанка и голод, чекисты и краснорабочие, просто ворье и бандиты. Все умрут своей смертью: мать – испанкой, сердечным разрывом – отец.

Но Миша – ускольз от судьбы, после стал – безымянкой, ушел – в безызвестье; взял с собой – беспредметность. И только на память – кольцо.

Ты в Индии – будешь!

Он – помнил.

Как все начинается? Встречаешь девушку на отдыхе в Симеизе, красивую, чуть взбалмошную, но какая же девушка не взбалмошная, когда ей нет и тридцати, а вокруг – летний Крым? Смотришь, как она плавает, сильные руки рассекают воду, потом выходит, мокрая, счастливая. И вот у вас роман, под звездным небом ты что-то делаешь с ее телом, она с твоим, цикады стрекочут, море шумит, все понятно – отпуск, лето, Крым. Потом возвращаетесь в Москву, продолжаете встречаться, все как-то удивительно нежно, как-то удивительно трогательно, хотя девушка все-таки взбалмошная, звонки в два часа ночи, все такое. Однажды в постели вдруг говорит: Давай без резинки, честное слово, если забеременею – можешь не жениться. На дворе середина девяностых, все считают – СПИД только у наркоманов и голубых, ну, еще у проституток – и поэтому трахаются как попало, спросят разве что: ты здорова? Или: а тебе сегодня можно? А если девушка сама говорит: давай так, – как-то совсем глупо отказываться, тем более – знакомы уже несколько месяцев, уже понятно – с кем попало не спит, по вене не ширяется. И вот через полчаса они лежат рядом, сперма медленно вытекает на простыню, Маше лень вставать и подмываться, и она рассказывает, что, похоже, у нее вообще не может быть детей, какая-то неудачная операция, врачи предупреждали, в принципе, конечно, хочется, вот она и не особо предохраняется, забеременеет – будет такое чудо, а нет так нет. Ну, и получается, конечно, нет, и на этот раз, и на другой, и на третий, а потом проходит полгода, как-то само собой получается – они уже вместе живут, а на дворе – середина девяностых, снимать одну квартиру на двоих дешевле, чем две, работа есть то у Никиты, то у Маши, денег все время не хватает, к лету девяносто восьмого все как-то выравнивается, но тут кризис, обвал, потом новый подъем, Путин, стабильность, пятьдесят долларов за баррель.

Где-то после кризиса, когда подъем даже и не намечался толком, Никита пару раз предложил: может, сходим к врачу, выясним, чего там с детьми? Маша отвечала, что совсем не хочет детей, или хочет, но не сейчас, или просто некогда к врачу, – и как-то они заболтали эту историю. Никита сказал себе: ладно, время еще есть, не надо никого торопить, пусть сама созреет.

И действительно, года три назад – Никита как раз ставит свои первые аквариумы – Маша говорит: да, пора заняться этим всерьез, хотя бы решить для себя, да так да, нет так нет, и они отправляются в одну клинику, потом в другую. Всюду светлые коридоры, зеленые халаты, вежливые врачи, деньги в кассу, пожалуйста , – и никаких результатов. Никита выучивает слова ВРТ, ЗИФТ, ГИФТ, ЭКО, ИКСИ, эндометриоз, декапептил, менопур.

Потом Никита перестает рассматривать картинки в брошюрах, разложенных в центрах репродукции, пытается вчитаться в текст, вылавливая фразы типа неспособность к зачатию влияет на ваше чувство собственного достоинства или вы злитесь на то, что бесплодие мешает вам жить , или секс становится для вас скучной обязанностью – в них хотя бы все слова понятные. Читает и думает: слава богу, это не про нас!

Через полгода Маша впервые сказала: Наверное, я не заслуживаю ребенка , и Никита скорее удивился, чем испугался – взрослая женщина, какое там заслуживаю – не заслуживаю, медицина и больше ничего, но потом началось, как брошюрки предсказывали: если бы мы не предохранялись в Крыму, если бы мы начали ходить к врачам на пять лет раньше, если бы я правильно питалась, если бы ты не так уставал… Никита перестал удивляться, освежил в памяти советы для мужей и по мере сил им следовал. Если и помогало, то ненадолго. В конце концов Маша перестала говорить о беременности. Никита решил: она оставила эту идею, ну и ладно, снова захочет – мы еще не все методики перепробовали, денег, слава Богу, хватит. Тут как раз бизнес пошел в гору, и Никита как-то позабыл эту историю, отложил в долгий ящик.