Сергей Кузнецов - Хоровод воды

На востоке – Фабрика. Приходят к новым станкам рабочие, делают Детали, собирают Трактора, чтобы пахать землю, и Танки, чтобы землю защищать. Обедают в чистой аккуратной столовой, там на первое – суп, на второе – мясо, а на третье – компот.

На западе – Электростанция. Гудят провода, вращаются турбины, ходят Инженеры, следят, чтобы хватало Электричества самым далеким деревням и поселкам, чтобы даже ночью горел всюду Свет, дарил людям тепло и радость.

А там, где погиб Борис, – там Парк. Приходят в Парк матери, молодые, красивые. У кого дети маленькие – те с колясками, у кого постарше – за ручку ведут. Дети играют в песочнице, катаются с горок, по лестницам лазят. Вырастут – пойдут на Стадион, в Университет, на Фабрику, а потом придут сюда в обнимку, парами, мальчики и девочки, чтобы в самом глухом углу парка – целоваться. А когда состарятся – придут стариками и старушками, будут кормить голубей, смотреть на детей, на влюбленных, на молодых матерей.

Стадион – это ноги Бориса, Университет – голова, Фабрика – правая рука Бориса, Электростанция – левая.

Парк – это сердце Бориса.

И пока работает Электростанция, пока ходят люди на Стадион и Фабрику, в Университет и Парк, не распадется тело Бориса, будет хранить людей его Любовь и его Сила.

Старики говорят: придет день, зарастет травой Стадион, закроются двери Университета, замолчат станки на Фабрике, выключат Рубильник на Электростанции и поставят охрану у ворот Парка. Тогда распадется тело Бориса, расколется земля, грянет Взрыв и спустится на мир Тьма.

А что будет дальше – не знает никто.

Что такое мужская дружба? Это когда встречаешься редко, но выпиваешь много. Или – встречаешься часто, но говоришь честно.

Выпивали мы с Костей мало. Пить с Костей неинтересно. Обычно он берет бутылку какого-нибудь шато-что-то-там за четыреста евро и предлагает оценить букет. Да, Костя, в самом деле – прекрасное вино. Нет, без дураков прекрасное.

Особенность прекрасных вин еще и в том, что ими совершенно не тянет напиваться.

Выходит, последний раз мы пили где-то год назад – когда он про айсберг рассказывал и мы девок на улице снимали. А обычно мы не пьем, а разговариваем.

О чем говорят мужчины? Прежде всего – о работе.

– Давай я расскажу, – говорит Костя, – что тебе нужно делать дальше. Вот к концу года ты выйдешь на оборот порядка семисот тысяч. К концу следующего увеличишь его в полтора раза. Прибыль у тебя какая? Ну, я так и думал. Можно вполне нормально жить. Но на развитие толком не хватит. А если взять еще столько же, то можно нанять нормальных сейлов, сделать рекламную кампанию, узнаваемый бренд. Зачем? Просто через три года, когда тебе все это надоест, ты сможешь продать компанию.

– Да пока мне все это ужасно интересно, – говорю я. – Мне совершенно не хочется ее продавать. Представляешь, ко мне обратились люди из Киева: спрашивают, не хочу ли я открыть у них филиал.

– Вот и открой. С филиалом даже лучше продавать. Потому что всегда надо иметь в голове схему выхода. В твоем случае все очевидно: строишь успешную компанию, потом делаешь ее несколько прозрачнее, чем сейчас, потом продаешь миллионов за пять – и вкладываешь их в какое-нибудь новое дело.

Мне кажется, я ослышался. Я никак не могу привыкнуть, что фраза про пять миллионов может относиться ко мне. Через три года, где-то летом-осенью 2008-го.

– Надо сделать всего две вещи: найти инвестора и поработать еще три года.

– А ты не хочешь стать таким инвестором?

– Я подумаю.

О чем говорят мужчины? Прежде всего – о бабах.

– Помнишь, старик, ты меня спрашивал еще: что нового мы можем испытать с женщиной, когда нам уже за тридцать? Вот я тебе скажу: летал я тут нырять на Филиппины, мне инструкторша-филиппинка взяла минет прямо на дне. Что значит – невозможно? Вдохнула – пососала, вдохнула – пососала. То клапан, то член, то клапан, то член. Пузырики еще залупу щекочут.

– Ну тебя на фиг!

– Ты должен заняться дайвингом. А то мне ездить не с кем. Ты же нырял уже один раз! Возьми с собой Машку, я Ксюшку возьму, поедем на Красное или на Кубу, если экзотики хочется.

Я бы никогда не нырнул, если бы не Машка. Надо идти навстречу своему страху, чтобы его победить . И когда я первый раз по-нормальному поплыл, она стояла на катере, махала мне рукой.

Жалко, для нее нет у меня ни мудрого совета, ни катера, откуда я мог бы ей махать. Под ногами у нас обоих, у всех троих, – какая-то бездонная глубина. И с аквалангом туда не нырнешь.