Эльдар Саттаров - Транзит Сайгон-Алматы

— Но дядя Чай, а что мне делать с солдатами марионеток, что сидят в башне?

— Ничего не надо. Нет там никого. Можешь лезть наверх спокойно, — Чай прищурившись ещё раз сверкнул штыком на солнце и, заметив бурое пятнышко, сорвал новый пучок травы.

Я вскарабкался в башню — там царил прохладный полумрак, видны были следы беспорядочной борьбы, повсюду была раскидана нехитрая утварь. Дальше всё шло как по нотам. Шланга должны были перевезти в южный порт Вунг-Тау, где следствие уже две недели не могло отыскать крупную партию контрабандного опиума, несмотря на тщательный досмотр грузов всех отплывающих судов. Когда из-за поворота показался чёрный ситроен, он ехал настолько медленно, что мне не составило труда совершить прицельный выстрел прямо в грудь водителя. Машина осталась без управления, её занесло набок, и, выехав за обочину, она перевернулась. Откуда ни возьмись, словно из-под земли вырос Чай с ребятами, которые окружили и просто в упор расстреляли сквозь стёкла агентов охранки. Помню, как забавно выглядел дядя Шланг, когда его вытащили из машины. Цепи были у него на руках и на ногах, и ему пришлось прыгать на обеих ногах туда-сюда какое-то время, пока мы не перевернули машину и не отправились восвояси.

Всего за несколько лет, с тех пор как коммунисты перешли к вооружённому Сопротивлению, Зиап совершил, казалось бы, невозможное. Армия Вьетминя, гибкий и мощный инструмент его непреклонной воли к победе, заняла очень удобные для себя позиции, обложив противника со всех сторон. Всеобщее контрнаступление могло начаться как Тонкине, так и в Лаосе. Партизанские отряды ежедневно продолжали давить на колониальные власти в Кошиншине, Аннаме и Камбодже. Французское командование теперь уже отлично осознавало, что в любой момент ситуация может взорваться и обернуться тотальной войной по всей территории Индокитая, в то же время не будучи способным предугадать, где может быть нанесён основной, смертельный удар. Их предчувствия начали оправдываться. В один прекрасный день командующему французскими силами генералу Наварру доложили о крупномасштабном наступлении дивизий Зиапа в Центральном и Южном Лаосе одновременно. В Аннаме завязалась отчаянная борьба с силами Наварра, выступившими против местных партизан из Ньячанга. Здесь увязли основные силы французов. Воспользовавшись этим, Зиап нанёс два стремительных удара в разных концах Индокитая, на вьетнамском Центральном плоскогорье и в Северном Лаосе. Когда Наварр перебросил свои силы туда, ослабив знаменитую линию де Латтра, Зиап одной мощной атакой прорвал её, освободил часть Тонкинской дельты и перерезал сообщение между Ханоем и Хайфоном.

Окрылённый успехами армии своего названого братишки Зиапа летел дядюшка Хо в Москву. По тону, которым с ним заговорил товарищ Сталин, он понял, что не ошибся в выборе главнокомандующего для своей народной армии, претворявшей в жизнь его партийную программу. Сталин сообщил ему, что СССР признаёт суверенитет ДРВ и что они подпишут соответствующие бумаги в течение визита Хошимина.

— А вы не могли бы в таком случае устроить официальную церемонию приёма для меня как для главы суверенного государства? — попросил Хошимин.

— А зачем? Вы-то уже здесь, — искренне изумился Сталин.

— Я мог бы дать круг на одном из ваших самолётов и приземлиться на Ходынке заново, — предложил Хошимин.

Сталин усмехнулся, в его жёлтых тигриных глазах полыхнули недобрые огоньки.

— Нет! — сказал он.

Дядюшка Хо понял, что спорить бесполезно и тут же полез в свой портфель. Сталин недоумённо следил за ним. Порывшись в бумагах, Хошимин выудил из портфеля свежий номер журнала «СССР на стройке» и протянул его Сталину.

— Иосиф Виссарионович, подпишите, пожалуйста, на память.

Сталин, оторопев, послушно поставил на обложке журнала всемирно известный росчерк своей подписи. Хошимин, оставшийся без президентского приёма, но с личным автографом великого вождя, казался вполне удовлетворённым. Когда он ушёл, Сталин поднял трубку особого телефонного аппарата.

— Лаврентий Павлович, мне нужно чтобы вы послали парочку ваших ловких ребят выкрасть у нашего дорогого друга, товарища Линова, последний номер журнала «СССР на стройке» с моей росписью. Я передумал, ведь мало ли как он может его использовать, — он расхохотался в трубку. В этот день у него было славное настроение. — В конце концов, товарищ Линов всегда может вернуться в Москву, чтобы поискать его.