Эльдар Саттаров - Транзит Сайгон-Алматы

Помню, как я проснулся за полночь и посмотрел на часы — не хватало где-то двадцати минут до моего дежурства. Я на цыпочках выбрался в зал, где, притулившись под керосиновой лампой, дядя Хой усердно изучал французский перевод «Манифеста коммунистической партии» Маркса и Энгельса.

— Дядя Хой, — сказал я. — У меня из головы не выходит, мне даже снится… Там ведь были и женщины…

— Ну и что? Война не знает различия полов, — пожал плечами Хой. — К тому же это были проститутки, которые всю жизнь спят с оккупантской солдатнёй.

— Понятно.

Я кивнул, стараясь придать себе действительно понимающий вид, и пошёл на чердак дежурить.

На рассвете, когда мои веки начали наливаться свинцовой тяжестью, я заметил в оптический прицел подозрительное шевеление на краю улицы. Мгновенно встряхнувшись, я обвёл взглядом всю доступную для обозрения площадь и убедился, что случилось самое худшее. Тут и там виднелись пробковые шлемы передвигавшихся гуськом вооружённых людей, вьетнамцев и французов. Я попытался ухнуть совой, но со сна у меня осипло горло и ничего не получилось. Тогда я выстрелил в сторону пробковых шлемов и что есть мочи закричал: «Нас окружают! Подъём!»

С облегчением я услышал, как внизу мгновенно зашевелились наши, которые кто в чём был немедленно приняли атаку и открыли огонь. Видимо, враг не до конца завершил свой маневр с окружением дома, потому что инициатива сразу перешла в наши руки. Мои точечные выстрелы на поражение достигали цели в хорошем, выгодном соотношении к бесполезной трате пуль врагами. В каждом из этих солдат, мне виделся каратель из камбоджийской деревни, участник расправы над семьёй кхмерского проводника. Он говорил мне, что, уходя, они не погнушались утащить с собой скромные запасы риса, рассчитанные на семью. Точно так же, в районе Тан Тхуан каратели, как правило, не только расстреливали и угоняли в лагеря семьи, заподозренные или заведомо облыжно обвинённые в пособничестве коммунистам, но и делили между собой их нехитрое имущество. Так происходило здесь, так происходило во всех пригородах «красного пояса». Отбив врага, мы сразу же приступили к отступлению. Помню, когда мы перешли границу города и оказались в чаще, Хой догнал меня, положил свою руку мне на плечо, и сказал: «Вот теперь подумай и представь себе, что ждёт женщин и детей района Тан Тхуан».

Когда мы достигли базы, нас с Хоем вызвали в землянку к комдиву. Мы застали его нервно расхаживающим вокруг настенной карты окрестностей Сайгона со стаканом горячего крепкого чая в руке. Увидев нас, он кивнул, жестом пригласив садиться на плетёные стулья.

— Как проявил себя братец Туан? — сухо, без лишних предисловий спросил он у Хоя.

Тот посмотрел на меня и так же лаконично ответил:

— В целом хорошо. На высоте.

Комдив удовлетворённо кивнул, подсел к нам за стол и, допив в несколько жадных глотков свой чай, поведал, зачем он нас на самом деле вызвал. Оказалось, что Шланг, обосновавшись в Сайгоне, всё-таки вернулся к своим старым привычкам и связям, и наладил контрабанду опиума в особо крупных размерах, видимо, в целях личного обогащения, хотя он потом и утверждал, что пытался добыть золото для партии. Как бы там ни было, на этом он попался. Судя по имеющимся данным, французская полиция пока даже не догадывалась о его революционной деятельности и связях с красным подпольем, но сам по себе факт его задержания уже вызывал серьёзные опасения на самом верху. По словам комдива Ши Таня, в скорейшем освобождении Шланга был живо заинтересован сам генерал Зиап.

Я отправился к условленному месту на рассвете, на велосипеде. Это было на выезде из города в южном направлении. Отсчитав должное количество мостов, перекрёстков и сторожевых башен, я увидел замаячившую вдали фигуру координатора операции. Когда я приблизился, я его узнал — это был дядя Чай из родного триста восьмого батальона! Он сидел на невысоком пригорке и что-то напевая, надраивал пучком травы длинный острый штык-нож. Приветливо помахав мне, он расплылся в широкой ухмылке.

— А вот и наш Мишель, то есть прости, Туан. Ты, я вижу, стал настоящим снайпером?

— Ну, я стараюсь. Боевое крещение, во всяком случае, уже прошёл.

— Да уж понятно, иначе разве прислали бы тебя на такое важное задание, — заметил он и, чуть помолчав, добавил. — Ты вот что: иди, полезай на вышку, — он махнул рукой, указывая на глиняную сторожевую башню за своей спиной. — Там амбразура выходит как раз на дорогу. Как увидишь чёрный ситроен, стреляй. Можешь стрелять по радиатору, можешь по шинам, но лучше всего было бы попасть в шофёра. Короче, твоя задача, остановить автомобиль. А дальше уж наше дело — у меня тут ребята по кустам в засаде…