Эльдар Саттаров - Транзит Сайгон-Алматы

Эта ужасная исповедь, эта страстная мольба навсегда поразили моё воображение. Я пообещал ему, что буду бороться против французов, гнать и даже убивать их до победного конца.

По реке наряду с плавающими растениями лук-бинь тут и там плыли по течению разбухшие и посиневшие трупы во французской униформе. Именно здесь, на этой излучине, по словам нашего проводника, под стремительными водами Меконга находился подбитый корабль, чьи трюмы были до отказа набиты современнейшим западноевропейским и американским оружием. Вскоре мы убедились, что так оно и было. На месте мы соорудили жильё из бамбука и кокосовых листьев. Мы принялись за работу, засучив рукава. Взрослые разбились попарно — двое водолазов искали оружие на дне реки, двое других качали кислород на лодке вручную. Вниз уходило по три кабеля — один для кислорода, второй дёргал снизу водолаз, чтобы поднять груз, третий кабель дёргал дежурный с лодки в случае появления самолётов. В число моих задач входило оповещение в случае воздушной тревоги. Для этого у меня был гонг, сделанный из гильзы от пушечного снаряда. Если самолёты летели слишком низко, лодку бросали и спасались вплавь, глубоко ныряя, чтобы спастись от пуль. Кхмерский проводник всегда дежурил со мной на берегу, и всякий раз он показывал мне надёжное место для укрытия, где мы оставались недостижимыми для вражеских пуль и осколков от бомб. Я заметил, что он действительно никогда не спал. Стоило мне проснуться в своей джутовой плащ-палатке среди ночи, я всегда видел его привалившимся к дереву в безжизненной позе, с его потухшим взглядом, словно бы искавшим чего-то в пустоте прямо перед собой. Иногда он срывался с места, убегал в чащу и оттуда раздавались такие леденящие кровь стоны, что их нельзя было назвать ни человеческими, ни звериными.

Когда рассветало, взрослые снова и снова начинали перетаскивать ящики с трофейным оружием и сортировать его, а я, пристроившись под своей плащ-палаткой, с фонариком составлял подробный каталог, вводя в него данные о модели, стране происхождения, производителе и текущем состоянии каждой единицы. Целыми сутками с неба низвергалась принесённая юго-западным муссоном вода. По вечерам мы неплохо ужинали, чем бог пошлёт. Рис мы покупали у кхмерских крестьян. Рыбы в реке было много, особенно после французских бомбёжек. Креветки в местных водах водились крупные, с нежнейшим мясом. На десерт мы ели мелкие лесные бананы, очень сладкие на вкус и богатые калием. Мы провели там два или три месяца, прежде чем вызвать свой катер, чтобы загрузить его под завязку и отплыть в сторону Восьмой зоны с ценнейшим грузом для наших братьев по оружию из Сопротивления Кошиншины.

На Севере как раз в ту пору наступили жаркие деньки. Генерал Зиап долго думал над тем, как лишить французов возможности пользоваться техническими преимуществами вроде напалма и принял очень важное стратегическое решение — вторгнуться в пределы Лаоса, самой лояльной французам колонии Индокитая, чтобы там приняться за пробивку путей на Сайгон. Таким образом, он выманивал армию Салана на более выгодное для себя поле битвы, недоступное для авиации с тонкинских аэродромов, эсминцев и амфибий. Одной глухой ночью, когда в небе едва серебрился узенький серп Луны, революционная армия товарища Зиапа начала наступление в лаосском направлении. Как только закончился сезон дождей, солдаты Зиапа выбили французов сразу с нескольких стратегически выгодных высот в междуречье Чёрной и Красной рек. Начав свой натиск подобно шквалу, повстанцы прорвали линию французской обороны.

Хитроумный Мандарин почему-то решил, что это был лишь отвлекающий манёвр, и стянул все свои силы к «линии де Латтра», дожидаясь неминуемого нападения. Он решил любой ценой навязать решающее сражение на своих условиях. Когда такового не последовало, он сам атаковал занятые партизанами массивы Вьетбака, в надежде выманить красных с лаосского направления для защиты Танчао. Вопреки его ожиданиям, Зиап не тронулся с места, и воодушевлённым французам удалось сразу углубиться в направлении коммунистического тыла. Однако там они вскоре безнадёжно застряли, закономерно столкнувшись с упорным сопротивлением целой сети засад малочисленного, неуловимого противника. Зиап отправил на поддержку партизан Вьетбака лишь пару резервных полков, взявших основные центры тылового снабжения под надёжную охрану, при которой расположение на высотах позволяло отражать атаки врага в соотношении от одного к пяти до одного к пятнадцати. Командирам полков Зиап приказал стоять насмерть, предупредив, что поддержки от основных сил не будет. Впрочем, боевая репутация каждого из этих двух полков была настолько высокой, что, даже пробившись на дорогу, ведущую прямиком к тыловому центру снабжения во Вьетбаке, Салан не решился отдать приказ к наступлению и провёл свои войска стороной. Убедившись благодаря этому, что атаки на тыл не будет и операция французских войск носит характер отвлекающего манёвра, генерал Зиап продолжил натиск на Лаос. Коммунистическое подполье этой страны начало поднимать голову.