Петр Проскурин - Полуденные сны

Нельзя! — разговаривая, Даша все ближе подносила китенка к Тимошке, и тот от ненависти потерял способность двигаться. Он уже понял, что от него требовали, неприятный, острый запах нельзя было больше выносить, и Тимошка, страдальчески сморщив нос, оглушительно чихнул. Жужа от этого устрашающего звука, вырвавшегося из ноздрей черного чудовища, вцепился в Дашу, до крики расцарапал ей руки. Закричавшая от боли Даша еще больше перепугала Жужу, по длинной портьере котенок взлетел под самый потолок и оттуда, устрашающе открывая рот, шипел на Тимошку. Охнув, Семеновна заспешила за йодом в аптечку, а Тимошка, укоризненно исподлобья взглянув на Олега, упрекая его в недостойном обмане, опустив хвост, понуро побрел к двери. Он давно знал, что без Васи порядок в мире рухнул и ждать справедливости было нечего.

Прошло немало времени, прежде чем в доме все кое-как улеглось, но это была только видимость. День между тем катился своим чередом, солнце заглядывало уже в самые укромные уголки сада, вода в озере прогрелась до самого дна и напиталась солнцем, от пес исходило какое-то мглистое сияние.

Расстроенная происшедшим в доме по ее вине раздором, Семеновна особенно тщательно взбивала мусс на третье к обеду, она решила сегодня приготовить обед из любимых блюд ребят. В то же время она ничего не упускала из происходящего в доме, любую минуту зная, где находятся и чем заняты Даша с Олегом, а больше ей ничего и нс нужно было. Принесли наконец телеграмму от Васи с Татьяной Романовной, обрадовавшись, Семеновна постаралась вокруг скупых, долетевших от теплого моря слов объединить всех обитатели дома.

— Видите, как хорошо, — морщинки вокруг глаз Семеновны совсем разгладились, — вернутся наши папа с мамой загорелые, веселые… Все наладится. Папа опять будет здоровым и сильным. Да, а где же Тимошка? — с недоумением огляделась она по сторонам.

Тимошки, непременного участника всех важнейших событий в доме, действительно нигде не было видно, Олег с Дашей, сразу позабыв недавнюю ссору, побежали искать Тимошку, в два голоса громко выкрикивая:

— Тимошка! Тимошка! Тимошка!

Скоро известные им любимые Тимошкины места были проверены, Олег, вспотевший и исцарапанный, махнул рукой и сел на отцовскую скамейку-напротив мостков. Присмиревшая, с испуганными глазами, Даша робко примостилась с ним рядом. Как обычно в трудную минуту, Даша во всем полагалась на брата, Олег чувствовал, что еще немного и она разревется. У нее уже и губы начали разъезжаться в разные стороны.

— Ладно, — сказал тогда Олег, сдвигая по-отцовски сильные брови. Найдется… Надоест ему бегать, и найдется.

— А если нет? — Даша с трудом справлялась с прыгающими губами. Собственные слова поразили ее ужасом, и она разревелась. Обкусывая веточку, Олег молчал. Ему хотелось и пожалеть се, ободрить, но что-то мешало.

— Хватит тебе, — не выдержал он наконец. — Будешь знать теперь, как предавать старого друга.

— Да-а, я хотела, чтобы они подружились, — у Даши обильно капало из носа. — Я нс знала, что Тимошка такой.

— Вот теперь знай.

— А если он совсем не вернется?

— Вернется, — не сразу сказал Олег. — А ты перестань реветь, а то лягушки в озере подохнут.

— Почему? — искренне озадачилась Даша, в глубине души всегда признававшая превосходство брата и в трудные минуты прибегавшая к его защите и авторитету.

— Вода станет соленой, от соленой воды подохнут.

— Тоже мне, задается, — хотела обидеться Даша и не успела: подошла Семеновна, села рядом.

Утешая Дашу, да и сама стараясь обрести равновесие, Семеновна погладила Дашу по голове. Любимая скамья Васи с высокой дощатой спинкой (он сам ее сделал в прошлом году) стояла в тени двух берез, веселое, щедрое солнце пробивалось сквозь густую зелень, и даже у воды тяжело давил летний полуденный зной.

— Вы бы искупались, — предложила Семеновна. — Обедать пора. Вода теплая какая, если бы не моя поясница, и я бы с вами поплескалась. Ну, милые мои цыплята, давайте, давайте, а то вон сонные какие, кислые. Явится Тимошка, посердится-посердится, да и придет. Спрятался где-нибудь от жары, неуверенно добавила Семеновна, стараясь хоть как-нибудь ободрить детей. Подумать только, дожили, собаки стали какие обидчивые. Тимошка сегодня даже от сахарной косточки отказался! Я ему миску под нос толкала-толкала, а он и не смотрит… Расскажи кому, не поверит…

— Тимошка, он очень породистый, — сказал Олег. — Я вам сразу сказал, ничего не выйдет с котенком.